Огненный Зверь
Шрифт:
"Ну, ты загнула, - не согласился Зверь.
– Ты прямо действительно какого-то робота нарисовала".
"Думаешь?"
"Уверен. Он, конечно, воспитан Золотаревским, но все же грех сравнивать. Это тот старый кукловод-провидец. Мне кажется, Кирилл не из тех, кто стал бы так играть на твоих чувствах".
Мне хотелось в это верить. Но если не тест, то, что это было?
"А ты не думала, что в его броне тоже случаются дыры?"
"Что ты имеешь в виду?"
"Включи мозг, - Зверь начинал злиться.
–
"Думаешь?" - снова повторила я.
"Да! Я думаю! Я это умею! А ты, похоже, данной функцией мозга не пользуешься".
Я бросила на Кирилла короткий взгляд. Он не смотрел на меня, а старательно слушал доклад Молотова. Слишком старательно, что говорило о том, что он не слышит ни слова.
"Дура, он в твоих чувствах копается, это же очевидно!"
"И что же он там увидел?"
"Хе-хе! Сумбур! Вот что! Ты хоть сама-то понимаешь, что чувствуешь? Ты рада? Опечалена? Что? Я вот понять не могу. Совершенная каша".
Я подумала.
"Я чувствую подозрение, - наконец, заключила я.
– Я ищу причины и не нахожу".
"И?" - продолжал допытываться Зверь.
"И страх".
"Чего ты боишься? Говори! Чего я из тебя клещами тащу?"
Я еще подумала.
"Боюсь, что позволить себе думать, что ты прав, и он действительно хотел сделать то, что сделал, а это не очередной дьявольский план".
"Ну, наконец-то, - протянул Зверь.
– Мы разродились и сложили кашу в предложение. Наши действия?"
"Хм".
"Что - хм?"
Я не знала, что сказать, не знала, что думать. Не знала, какие выводы сделает Кирилл, копаясь в моих чувствах.
"Поживем - увидим".
Наверное, Кирилл сделал худшее, что только мог, он дал мне надежду, надежду на то, что я тоже для него что-то значу. Когда у тебя есть надежда, это еще хуже. Когда знаешь, что надеяться не на что, куда проще смириться со своим положением.
Пока я вела внутренние диалоги со Зверем, собрание плавно завершилось. Хорошо, что наши сборища только ассоциировались у меня с учебой в школе, иначе если бы у меня спросили, что нового я усвоила на этом уроке, я бы выпучила глаза и спросила: "А какая тема?"
Я услышала лишь последнюю фразу:
– Ну, вот и все, спасибо всем за участие. Все могут двигаться по своим делам. До понедельника и счастливых выходных. Изольда, - о, это уже мне, вовремя же я решила, что пора бы послушать, у тебя двадцать минут, потом жду в кабинете.
– Хорошо, Владимир Петрович, - отозвалась я, давая понять, что слышу его. Заметил ли он мою "отключку" во время собрания?
Тем временем Золотаревский подошел к Кириллу.
– Можно тебя на минутку, - позвал он его.
Кирилл кивнул и вышел вслед за ним.
– Ты изменилась, - вдруг обратился ко мне Ковров, я вздрогнула. Обычно
– Изменилась?
– вежливо переспросила я.
– Хорошо держись себя в руках, - пояснил он.
– Разительная разница по сравнению с тем, какой ты сюда пришла.
– Владимир Петрович тоже говорит, что я делаю успехи, - сдержанно отозвалась я.
– Прогресс на лицо, - он подарил мне уважительный кивок.
– Может быть, ты уже готова передать кому-нибудь Зверя?
Я нахмурилась. По правде говоря, мысль о передаче Зверя посещала меня значительно реже, чем раньше. В любом случае, я определилась, что не передам его кому попало, только после того, как сам Зверь одобрит своего нового носителя, и этот человек будет рад и готов принять его.
– Владимир Петрович говорит, не раньше, чем через месяц-полтора, - ответила я, не став врать. Мы же все здесь свои, не так ли?
– Я не тороплюсь, пока Владимир Петрович не нашел никого, что бы смог взять эту ношу вместо меня.
– Действительно, - одобрительно улыбнулся Ковров, - торопиться некуда. Что ж, - он поднялся со своего стула, - до понедельника всем, друзья.
Я удивленно смотрела ему вслед. Может быть, я ошибалась насчет него? Не такой уж он и вредный, ну, с характером мужик, но кто сказал, что он должен бросаться с распростертыми объятиями к первой встречной?
Остальные о чем-то разговаривали. Кирилл был с Золотаревским в кабинете, идти мне было некуда. Выйти в приемную и попасть под Леночкин обстрел? Нет уж, увольте, подожду тут.
Устав сидеть, я встала, пошаталась возле стола и потом подошла к окну, встала рядом, сложив руки на груди. Ветер на улице усилился, жухлые листья, сорванные с деревьев, бились о стекло.
– О чем думаешь?
Я повернула голову. Илона, как и Ковров, никогда со мной не разговаривала. Здоровалась, улыбалась, но никогда не заговаривала, обращаясь непосредственно ко мне. Странно, сегодня ко мне какое-то повышенное внимание.
– Да так, - я дернула плечом, жест получился немного нервным.
– Смотрела, как листья кружатся.
– Презанимательное занятие, - усмехнулась она.
– Ну, я пошла бы на занятие, но Владимир Петрович пока занят, вот и жду, как приличная ученица, - попробовала пошутить, вышло не смешно. Я никогда не любила разговаривать с мало знакомыми людьми, отвратительно чувствовать неловкость, когда оба собеседника не знают, что следует сказать, а говорить-то и не о чем.
Однако было не похоже, что Илона испытывала неловкость или смущение.
– Антон прав, ты изменилась, - спокойно сказала она, - вот и захотелось поговорить. Я раньше думала, чего он в тебе нашел, психованная девчонка и ничего больше. А теперь вижу, ты справляешься, умеешь расти над собой, я это уважаю.