Огнепоклонники
Шрифт:
Фаредун молча убрался восвояси.
Жирный призрак приблизился к столу и стал доедать котлеты.
Когда раздался звонок, Фаредун и Путли были наверху. Джербану чуть-чуть приоткрыла дверь и с горькой обидой объявила Алленам, дрожавшим на ледяном ветру:
— Все котлета съел!
Начинал падать снег.
— Да? — Аллен пытался протиснуться в дверь. — Вы ведь не знакомы с женой Питера? Шейла, это теща мистера Джунглевала.
— Ейло, — коротко кивнула Джербану. — Котлета нет — он съел.
Аллены наконец вошли в дом, и Мэри повела всех прямо в столовую.
—
— Правда? — вежливо посочувствовала сбитая с толку Шейла.
На счастье, в эту минуту в столовую вошел Фаредун, красивый и галантный, и съеденные котлеты были отодвинуты на второй план. Временно, ибо как только был подан обед, опять началось хныканье, воздевание рук и причитание:
— Все съел! Он съел! Котлета нет!
Но позор Фредди ненадолго удовлетворил Джербану. Она все настойчивей просилась обратно в Лахор.
…Аллены холодно простились с Джунглевалами. Самого Аллена просто не оказалось дома, а миссис Аллен ответила ледяным кивком на все Фаредуновы слова извинения и прощения. От Джербану она просто отвернулась, поджав губы.
И опять Фаредун почувствовал, как отравлена вся его жизнь мерзкой старухой, от которой некуда деться. Мрачные мысли обуревали его. Путли сидела рядом, пугливо глядя прямо перед собой. Джербану вела себя непривычно тихо и послушно.
Семейство высадилось из такси у гостиницы на Оксфорд-стрит. И словно благословляя перемену обстановки, после обеда выглянуло солнце, решившее подарить Лондону запоздалое, болезненное бабье лето.
Джербану ожила. Она была в восторге от новой жизни и целыми часами разглядывала с балкона на третьем этаже толпу, текущую через нарядный торговый центр Лондона. Потом Джербану спускалась вниз на лифте и как танк прокладывала себе дорогу среди прогуливающихся по Риджент-стрит, Стренду и Пикадилли. Она утыкалась носом в витрины, а зонтиком в прохожих, которым недоставало телепатических способностей, чтобы своевременно убраться с ее пути. Джербану привлекала к себе общее внимание. В те времена лондонцев еще мог заинтриговать вид сари, верх которого был наброшен на голову Джербану, а низ виднелся из-под ее пальто. Внимание действовало на нее, как спиртное на пьяницу. Ее обычная самоуверенность переросла в наглость. Джербану скандалила с продавцами, бесцеремонно отпихивала прохожих и хамила всякому, кто осмеливался из вежливости заговорить с ней. Гулять с Путли она отказывалась.
— Мне и одной хорошо, — заявляла она. — Я прекрасно могу обойтись без всех этих «нет» и «нельзя»!
Фаредун был просто счастлив, что теща живет собственной жизнью. Они с Путли с удовольствием проводили последние дни в Лондоне, бродя по городу и навещая знакомых. Мистер Аллен зашел к Фаредуну в отель — отношения были восстановлены.
Дорогу Джербану переходила с непринужденностью и самоуверенностью бронемашины, воспринимая как должное и дикий скрежет тормозов, и ошалелые взгляды водителей. И ей действительно все сходило с рук, пока в один прекрасный день автобус с ревом не надвинулся на нее вопреки поднятой ладошке, которой она приказала водителю затормозить. Автобус размазал
На тротуаре стоял молодой полицейский, выделяясь в толпе синей формой и каской. Джербану углядела его. Она перешла улицу обратно и грозно поманила к себе пальцем невезучего бобби.
— Автобус номер почему нет? Ты здесь для украшение?
В ней было столько воинственности, что длинноногий полицейский, склонившийся было, чтобы получше расслышать низенькую старуху, отпрянул назад как от выстрела.
— Форма зачем ходи? Пояс, пуговицы золотой? Украшение, да?
Вокруг стала собираться толпа.
Молоденький полицейский ошарашенно смотрел сверху вниз на Джербану.
— Украшение на улице хочешь? — обратилась Джербану к зевакам. — Моя из дому ваза приноси. Фарфор фигурка приноси!
Она снова повернулась к бобби:
— Ты ваза? Ты из фарфор? Ты из полиция! Автобус номер почему нет? Почему? Чуть не убил!
Вдруг Джербану с силой толканула потрясенного полицейского:
— Иди автобус лови! Иди! Иди! Шофер язык вырву! Глаз вырву! Иди!
В толпе вежливо хихикнули. Полицейский воспринял это как подсказку и, собрав все свое добродушие, бесстрашно положил руку на этот «танк»:
— Извините, мамаша. Сейчас я его поймаю, этого чертова водителя!
И зашагал прочь.
Толпа рассосалась. Джербану приготовилась снова перейти улицу, но на автобусы поглядывала теперь с опаской. Слова «извините, мамаша» несколько умилостивили ее. Она была довольна обещанием полицейского и хотя понимала, что он ничего делать не собирается, была польщена его корректностью.
Когда, вернувшись в гостиницу, Джербану рассказала, что чудом спаслась от смерти, Фаредун пришел в отчаяние.
«А какой был шанс!» — сокрушенно думал он.
В начале марта, на целых полтора месяца раньше намеченного срока, Джунглевалы возвратились в Лахор. Там они узнали, что Тани опять в положении.
Глава 42
Тани нелегко далось отсутствие врагов. Самое смешное — ей их недоставало. Джербану и Путли были далеко, а в результате участились стычки между Тани и Билли, делаясь все резче и резче. И выхода никакого не было: Тани не могла побороть скупердяйство Билли, а Билли был бессилен против расточительства Тани.
Билли все шире разворачивал дело и добивался все большего успеха. Зная, что муж зарабатывает уйму денег, Тани не могла взять в толк, отчего он не хочет их тратить. Супруги яростно ссорились, каждый старался доказать свою правоту, но ссоры только усугубляли взаимное непонимание.
Два дня кряду Тани сильно тошнило по утрам. Билли повез жену к доктору Баруче, и тот подтвердил их предположения — Тани была беременна.
Билли стал нежен и заботлив. Он умолял Тани не утомляться, хотя сам работал без отдыха. Каждое утро Билли спрашивал: не хочется ли Тани чего-нибудь?