Огни на Эльбе

Георг Мириам

– Где он? Почему не приходит? – спрашивала она всех, кто подходил к ее кровати. Но они только безмолвно качали головой. Она убеждала себя, что его просто не пускают к ней, что он делает все, чтобы ее увидеть. Но в глубине души она задавалась вопросом – а сможет ли он простить ее за то, что она попыталась убить их ребенка? «Может, он вообще больше не захочет иметь со мной ничего общего», – в отчаянии думала она.

– Они не пустят его к тебе, – прошептала однажды Эмма. Зильта, которая дежурила у постели Лили с утра

до ночи, заснула в кресле в углу комнаты. Эмма, бросив на нее косой взгляд, придвинулась ближе. – Ему сюда нельзя. Они распорядились, чтобы его схватили при одном приближении к больнице. Я говорила с медсестрой, на этот случай им дали самые строгие инструкции.

Лили сглотнула.

– Ты не знаешь, где он? – прошептала она. – Он не пытался прорваться ко мне?

Эмма покачала головой.

– Нет, – печально ответила она. – Я пыталась его отыскать, но он как сквозь землю провалился.

– А ребенок?.. Йо знает, что он жив? – спросила она, но Эмма снова покачала головой.

– Даже не представляю, Лили.

– Найди его! – прошептала Лили. – Пожалуйста, Эмма, найди его. Я должна знать, сможет ли он простить меня!

* * *

Когда Лили попробовала впервые подняться с постели, она была так слаба, что едва держалась на ногах. Одежда висела на ней, как на скелете, и, подойдя к умывальнику, она не узнала себя в зеркало: щеки впали, губы казались бескровными и потрескавшимися, под глазами залегли глубокие тени. Тем не менее она настояла на том, чтобы ей помогли одеться. Она ела все, что ей предлагали. День за днем гуляла по больничному коридору, опираясь на руку матери, которая следила за тем, чтобы она не упала.

Лицо постепенно возвращало свой цвет. Живот успел немного округлиться, и порой она рассеянно гладила его рукой, глядя в окно на бушующий весенними красками мир и гадая, что же с ней теперь будет.

В один прекрасный день она получила ответ на свой вопрос. Отец вошел в палату и сообщил ей, что она едет в Англию.

– Никогда, – холодно ответила Лили.

Альфред устало вздохнул.

– Я знаю, что сейчас тебе тяжело это принять. Но, как ты уже догадалась, ты не сможешь расхаживать по городу с животом. Все уже решено. Генри будет сопровождать тебя. Он готов жениться и признать ребенка своим.

– Что? – ахнула Лили. – Но это безумие!

Отец какое-то время молчал, но потом все же заговорил.

– В самом деле? А я думаю, что это единственный способ обеспечить тебе и ребенку нормальную жизнь, – сказал он, и, хотя ее первым побуждением было вспылить, что-то в его тоне заставило Лили дослушать отца.

Внезапно он взял ее за руку, и Лили удивленно посмотрела на него. Последние несколько недель он держался с холодной отстраненностью – тем более неожиданным был для нее этот жест.

– Это не навсегда, Лили. Через несколько лет ты сможешь вернуться, – едва не умолял

он. – Подумай о ребенке. Подумай о своей матери, о нашей семье. Мы уже потеряли Михеля, мы не можем потерять и тебя. В Англии мы сможем тебя навещать, а там, глядишь, ты снова окажешься с нами. Твой ребенок получит шанс на нормальную жизнь. Он ни в чем не будет нуждаться.

При упоминании Михеля Лили почувствовала острый укол вины. Если бы не она, он бы по-прежнему жил дома.

– Но, папа, – тихо сказала она. – Я не могу быть с Генри. Я люблю другого мужчину.

Отец кивнул. Его рука на мгновение сжала ее ладонь, прежде чем отпустить.

– Я знаю, – только и сказал он. – Но могу я задать тебе один вопрос: где этот человек сейчас?

Лили сглотнула.

– Не знаю, – призналась она. – Я не видела его с тех пор, как поступила сюда.

Отец молча смотрел на нее.

– Но он придет, и все непременно объяснится, – воскликнула Лили, не в силах больше выносить этот взгляд. – Я уверена. Он любит меня.

– Тогда объясни мне, почему ты пыталась убить его ребенка? – спросил отец, и это было похоже на пощечину.

– Я… – пролепетала она, но не могла продолжать и только беспомощно развела руками.

Альфред отвернулся.

– Каюта уже забронирована, Лили. Другого выхода нет, – сказал он, направляясь к выходу.

– Я не поеду! – крикнула она ему вслед. – Я не могу!

Он остановился на мгновение.

– А тебе не кажется, что ты перед нами в долгу? – спросил он. – Тебе не кажется, что ты в долгу перед матерью, которую ограбили по твоей вине? И перед братом, которого из-за тебя отослали? – Когда Лили ахнула, он кивнул. – Да, нам все известно, – только и сказал он, прежде чем выйти из палаты.

Лили осталась в своей кровати, глядя в пустоту. Отчаяние сомкнуло вокруг нее свои ледяные щупальца.

На следующий день, когда мать и Эмма отправились на обед, и Лили осталась одна, дверь внезапно отворилась, и в палату вошел незнакомый мужчина, в котором через пару мгновений она с изумлением узнала Чарли. Он полностью преобразился – надел чистую рубашку с галстуком-бабочкой, зачесал назад свои буйные рыжие волосы и даже снял золотые сережки.

Поймав на себе ее взгляд, он улыбнулся и раскинул руки.

– Не хочешь поздороваться со своим кузеном? – прогремел он, и Лили бросилась в его объятия.

– Я бы пришел раньше, но только-только узнал, – пробормотал он ей в волосы. – От твоей подруги-врача. Она заходила к матери Йо, расспрашивала, где он.

Он окинул ее взглядом, задержавшись на животе.

– Лили, где Йо? – спросил он, похоронив ее последнюю надежду.

Внутри Лили словно что-то оборвалось.

– Ты тоже не знаешь? – воскликнула она. – Я не видела его с тех пор, как он привез меня сюда. – По щекам потекли слезы. – Он, должно быть, ненавидит меня!