Огонь для Проклятого

Субботина Айя

Присаживаюсь на стул и смотрю, как он берет нож, присматривается и, выбрав удобное положение, острый край ножа просовывает в едва заметную щель между клыком и серебряным навершием, к которому крепится тесемка. Нажимает, наклоняет лезвие то в одну, то в другую сторону, пока навершие не отделяется.

Отложив нож, аккуратно откладывает навершие и заглядывает внутрь клыка.

— Что там? — тоже пытаюсь посмотреть, но ничего странного не вижу.

Кел тянется за фонарем и ставит его на столешницу.

Теперь

я вижу. Только не знаю, что именно. Клык внутри полый, но там точно что-то есть, как будто жидкое, точно несколько капель вязкой смолы.

Перевожу взгляд на чернокнижника. Тот отходит к своим вещам и достает из них круглое стекло на ручке. Я видела такое у него — оно делает вещи больше, чем они есть на самом деле.

— Боги…

Оно и правда шевелится — переливается, меняет форму, даже если держать клык абсолютно неподвижно.

И это носил мой сын!

Раскрываю рот, чтобы снова спросить, что это за дрянь, но Кел прикладывает палец к своим губам.

— А теперь отвечай как можно точнее, — говорит он.

Киваю.

— Кто дал тебе этот амулет?

— Турин.

— Когда?

— Накануне Белой ярмарки.

— Что он при этом сказал?

Поджимаю губы, потому что те его слова теперь кажутся пророческими. Он уже тогда все знал и предупреждал меня, а я хоть и насторожилась, но даже представить себе не могла, как глубоко и в какую грязь он собирается нырнуть.

— Все еще не доверяешь мне? — усмехается Кел.

— Только тебе и доверяю. Больше некому.

И это чистейшая правда, которую, вообще говоря, ему бы не следовало знать.

— Тогда до слова, до мелочи — все, что он говорил.

И я рассказываю о нашей встрече, как заметила, каким усталым выглядит Турин. Рассказываю, как он радовался, когда держал на руках маленького Хельми, с каким удовольствием надевал на его шею волчий амулет и наказывал никогда его не снимать. Рассказываю о настороживших меня словах, мол, Север снова будет свободен и поднимется с колен.

Вроде бы все вспоминаю из того разговора. И правда, стараюсь выудить из памяти все мелочи.

— После, когда все началось, ты чувствовала хоть раз недомогание? Любое.

— Да. Единожды. Но то, слава предкам, была обычная простуда. Всего лишь жар, он прошел за одну ночь.

— Эту ночь ты провела рядом с сыном?

— Да…

Почему-то из горла вырывается лишь жалкий сип. Я уже понимаю, к чему он клонит. Но это же просто безумие.

— Похоже, тогда твой брат еще владел собственным разумом.

— Скажи мне, что это! — все же требую ответ. Я должна это услышать. Не хочу гадать и предполагать.

— Возможно, это антидот — лекарство от мора, Хёдд. Турин привез смерть в Лесную Гавань, он знал, что умрут если не все, то многие. Но вас он класть на алтарь своей мести готов не был.

Меня ведет в сторону — и я едва не соскальзываю на

пол, но успеваю ухватиться за столешницу. Наверное, я должна бы чувствовать благодарность, что брат озаботился о моей с сыном безопасности, но чувствую лишь… это не ненависть — это что-то липкое, отвратное, смердящее вскрытой могилой.

— Я была рядом с Хельми, держала его на руках. А когда проснулась — жара уже не было, — говорю, уставившись куда-то в пол. — Кел, — поднимаю взгляд, — но ведь мы можем попытаться спасти заболевших. Мы можем собрать людей в одном помещении и просто положить амулет рядом. Как он работает? Как далеко распространяется его действие?

— У меня нет ответов на твои вопросы, — едва заметно мотает головой. — Но есть лишь один способ узнать их.

Глава сорок восьмая: Хёдд

Мы не дожидаемся ночи, потому что я буквально не в состоянии усидеть на месте. Стоит только начать действовать зелью Кела, как тут же начинаю собираться. На этот раз Хельми ни на кого не оставляю. Не могу рисковать, просто забрав у него амулет. Тащить его с собой — тоже плохая идея, но так я хотя бы целиком и полностью сама за него в ответе и контролирую ситуацию.

Осторожно, прячась за заборами и домами, окольными путями идем в святилище Духов. На улице уже привычно почти никого нет. И сейчас это нам на руку. Отчего-то именно сейчас боюсь сильнее всего — достаточно одного неверного взгляда в нашу сторону, чтобы весь гарнизон Гавани поднялся на ноги, а тогда ни о каком излечении больных не будет идти и речи.

А если не получится?

Если амулет не подействует?

А если излечение затянется?

Снова ворох сомнений и вопросов, что буравят мозг и заставляют от нетерпения кусать губы.

— Спокойно, Хёдд, — неожиданно мягко говорит Кел'исс, когда замечает мою плохо скрываемую нервозность. — Мы сделаем все, что в наших силах. И даже немного больше, если понадобится. Но стук твоих зубов лишь привлечет к нам излишнее внимание.

Улыбаюсь.

Боги!

Мне действительно нужно было услышать что-то простое. Даже не о безусловной удаче и победе над всеми врагами — всего лишь знать, что он все еще со мной. Я правда пытаюсь быть сильной, но так сразу получается плохо.

У самого святилища тоже никого. Но с главного входа все равно не идем, пробираемся к задней двери и входим через нее. Внутри привычно царит полумрак, богато накурено благовониями. Мы проходим узкими коридорами, вдоль которых тянутся бесконечные полки с ворохом сушеных трав и всевозможных глиняных склянок. Многое из этого покрыто толстым слоем пыли, о многом уже давно позабыли.

Во внутреннем зале, где по-прежнему много людей на полу, воздух тяжелый и спертый. Слышатся приглушенные стоны и кашель. А еще здесь очень грязно.