Огонь его поцелуев
Шрифт:
«Нет, лучше уж убить», — пронеслось в голове Софии, но она благоразумно прикусила язычок.
— Как можно было предположить, Габриель, словно полоумный, выскочил из спальни жены, когда Беатриса сказала ему, что отцом ребенка является не он. Она упала на матрас и смеялась… смеялась… — произнесла леди Колетта, покачивая головой из стороны в сторону, словно не веря в глупость Беатрисы. — Она сказала моему сыну, что теперь он достоин своего отца и мой покойный супруг гордился бы им.
Мышцы молодой женщины свело судорогой. Леди София напряглась. Ее взгляд неотрывно
Как, должно быть, задело леди Коллету это сравнение!
Сумасшедшая вздрогнула.
— Габриель спросил Беатрису, чего она от него хочет. Эта бесстыдница заявила, что титул мужа и деньги у нее уже есть. Теперь ей нужна свобода.
«Чтобы воссоединиться со своим любовником».
Каким же ударом по самолюбию лорда Габриеля должно было стать открытие, что женщина, которую он любил всем сердцем, намеренно заманила его в силки брака лишь для того, чтобы по прошествии некоторого времени понять, что быть графиней Рейнекортской не так уж и приятно!
— Габриель отпустил свою жену?
— Она сломала моего сына, — горестным голосом заявила леди Колетта. — Ее ложь… ее ненависть… У него ничего не оставалось… только боль… Габриель сказал, что, родив ребенка, она может уезжать из его дома… на все четыре стороны… Рейнекорты переживали и не такие скандалы, как побег неверной жены.
Сказанные сумасшедшей слова вполне могли принадлежать Габриелю. Леди София не знала, чему верить. Либо безумная свекровь на самом деле подслушала последнюю ссору сына с Беатрисой, либо больное воображение леди Колетты отыскало оправдание ее ненависти к мертвой невестке.
Как бы то ни было, а одного обстоятельства никак нельзя отрицать: смерть леди Беатрисы избавила графа от многих неприятностей… особенно от рождения ребенка… Почему же лорд Габриель в таком случае предложил ей, Софии, выйти за него замуж? Почему пожертвовал свободой ради того, чтобы она избавилась от тирании братьев? Ведь это было рискованно. Их союз мог обернуться еще одним браком без любви.
Впрочем, с самого начала существовало определенное отличие.
Беря Беатрису в жены, лорд Габриель был безумно в нее влюблен. Во второй раз он не повторил этой ошибки. Он предложил Софии плотскую любовь, дружбу и покровительство, но только не всепоглощающую страсть. Любовь в истинном смысле этого слова не стала частью заключенного между ними соглашения.
Леди София постаралась отогнать неприятную мысль. Хотя Габриель с готовностью исполнял супружеские обязанности и выказывал молодой жене все возможное уважение, леди София не могла отделаться от чувства, что часть его души как бы не участвует в пиршестве страсти, а остается отрешенной. Даже когда в порыве страсти она признавалась Габриелю в любви, он никогда не отвечал ей такими же высокопарными словами. Леди София прекрасно понимала, что не ложная гордость мешает ему выразить свои чувства. Быть может, свекровь права, утверждая, что Беатриса «сломала» ее сына?
Лорд Габриель не влюблен в нее по-настоящему.
Почувствовав внезапное удушье, леди София закашлялась. Ее грудь полоснуло острой сердечной болью. По крайней мере,
— Мадам, я никогда не предам вашего сына.
Леди Колетта развернулась и посмотрела на невестку.
— Мне кажется, что жестокость — первородный грех человечества, а доброте надо учиться.
Леди София тяжело вздохнула.
— И вы решили научить Беатрису доброте?
Вопрос удивил старую графиню.
— А чего я могла бы этим добиться? Мой сын уже был связан с этой авантюристкой узами законного брака. — Взгляд леди Колетты подернулся влагой, и ее глаза напомнили Софии зеркало полуночного озера. — Беатриса хотела обрести свободу и сделать свое дитя наследником Рейнекортов. Взяв ее в жены, Габриель, не желая того, признал чужого ребенка своим законным наследником… или наследницей. Никто не сомневался, что Беатриса беременна от него. Люди верили, что она носит под сердцем наследника рода Рейнекортов. Что мне еще оставалось делать?.. Я не могла допустить, чтобы свершилась такая чудовищная несправедливость!
— Габриель говорил мне, что произошел несчастный случай. Беатриса оступилась и неудачно упала…
Леди Колетта отрицательно покачала головой.
— После того как Габриель вышел из ее спальни, Беатриса забаррикадировала дверь столом. Каково же было ее удивление, когда девчонка увидела, что не одна в комнате. Она побежала к двери, споткнулась и ударилась головой о столбик кровати. Все было так, как говорится в официальном заключении судьи. От удара авантюристка почти потеряла сознание. Она лежала на полу, а ее беременное брюхо вздымалось и опускалось в такт дыхания. Мне больно было смотреть на все это. Эта прелюбодейка предала моего сына и опозорила нашу семью. Я…
Глаза сумасшедшей графини сузились. Она уставилась на расстеленный посреди гостиной ковер так, словно наблюдала сейчас за беспомощно барахтающейся Беатрисой, не способной самостоятельно подняться на ноги.
— Я сдавила руками ее горло и не отпускала. Она бормотала лживые слова, пытаясь заверить меня в своей невиновности, но я ей не верила. Она впивалась ногтями в мои руки, но я не ослабляла хватки. Беременность сделала ее такой слабой, что Беатриса не смогла долго бороться со мной. Вскоре все было кончено. Не думаю, что в последние минуты жизни она сожалела о том, что предала мужа.
Леди София закрыла глаза, не желая ничего больше говорить. Слезы, с которыми она так долго боролась, полились из ее глаз. Она оплакивала Беатрису и ее нерожденного ребенка. Как бы жестоко эта женщина ни поступила с Габриелем, смерти она не заслуживала.
Свекровь тихо вздохнула и вытерла подолом сорочки слезы, катящиеся по щекам леди Софии.
— Успокойся, дитя мое…
— Почему вы все мне рассказываете? Почему вы вообще решили… встретиться со мной? — хриплым голосом, превозмогая рыдания, спросила леди София. — Я не Беатриса. Я не собираюсь убегать от вашего сына. Я не беременна от другого. Я не причиню Габриелю никакого вреда.