Огонь и Вода, Земля и Небо

Аленина Арина

– Что значит ты не уверен?! – вскипела Кристина. – Мы что, не можем ничего сделать?!

– Боюсь, что так.

В эти секунды Крисса явственно вспомнила слова Роя Ханта о том, что в жизни часто приходится мириться с собственным бессилием, что в тех или иных ситуациях вовсе не сам человек повинен в том, что не смог ничего сделать. В этом никто не виноват, с этим стоит смириться, перешагнуть и идти дальше, но… Смиряться и опускать руки девушка вовсе не собиралась. Она осторожно устроилась на краешке постели Эверетта и ласково прошептала:

– Все будет хорошо. Я с тобой.

В ответ ресницы Эва едва заметно дрогнули… Хотя, быть может, ей это только показалось в неверном свете свечи.

Дуэйн Аарден сидел на поваленной колонне и задумчиво

смотрел на печать Проклятого храма. Ему казалось, что со дня побега Кристины прошла вечность, хотя на деле миновало не более двух недель. Даже за чтением магических трактатов и бесконечными экспериментами время тянулось невыносимо медленно… Впервые за много лет чародей был в отчаянии; казалось, он испробовал уже все возможные способы, пытаясь обнаружить беглянку, но все было бесполезно… Каждый раз его магические изыскания оканчивались ничем, и король Эрквадиора готов был выть от досады. Даже когда он только начинал работу с Проклятым храмом, дело не казалось столь безнадежным. Тогда он воспринимал каждую свою ошибку как своеобразный шаг вперед, как способ исключить неверный вариант и продолжить поиски в нужном направлении. И вот теперь он, один из искуснейших чародеев мира, тот, кто прочитал, кажется, даже самые древние и запретные книги, не может отыскать девчонку!

Дуэйн скучающе оглядел приготовленную для магического ритуала фигуру, нарисованную прямо на мягкой земле возле ворот Храма, и снова погрузился в свои мысли. Он и сам как следует не понимал, зачем так упорно пытается отыскать Криссу. Теперь, после ее побега, его догадки об ее истинном отношении подтвердились и продолжать наслаждаться своими односторонними чувствами он все равно не смог бы. Даже если учесть, что, по его представлениям, Кристина не заслуживала снисхождения и сочувствия хотя бы потому, что влюбилась в старшего Аардена, жить как раньше и дальше было невозможно… С удивлением Дуйэн обнаружил, что общение с фаворитками и наложницами дается ему куда легче и, пожалуй, приносит почти столько же удовольствия. Он подозревал, что его некогда яркая и искренняя любовь попросту обернулась самой обычной ненавистью и жаждой мести. Эта мысль вроде бы давала достаточное основание для дальнейших поисков. Чаще всего король успокаивал себя следующим образом: главное – найти, а что делать дальше, будем думать потом. Однако это самое «потом» не давало ему покоя все чаще…

Аарден нехотя поднялся с места, скинул с себя балахон… Не каждый чародей и алхимик получал такой шанс, какой представился ему сегодня – звезды и планеты лишь раз в восемьдесят семь лет располагаются на небе в столь благоприятном для чародейства порядке! Кто знает, может, именно сегодня ему удастся открыть Проклятый храм?.. Впрочем, в этом Дуэйн был почти уверен. Все его исследования, все расчеты и выводы не могли оказаться неверными, ведь он столько раз уже обжигался о собственное нетерпение! Этой ночи предстояло стать Великой, самой важной в его жизни.

Чародей встал в центре нарисованной им фигуры, точно между знаками Луны и Солнца, спиной к древним колоннам и лицом к потемневшей от времени печати. Медленно, тщательно взвешивая каждое слово, произнес он формулу, выстраивая тонкую сеть сложного заклинания. Поняв, что все идет, как запланировано, Аарден опустился на колени и извлек из-за пояса острый каменный нож. Торжественно произнеся заветные слова, Дуэйн сделал аккуратный надрез на своем запястье; боли он не чувствовал, так как был полностью сосредоточен на поддержании сети, а потому движения его были точными и четкими. Кровь капала на древние амулеты, на пучки магических трав, лежавшие у колен чародея, заклинание набирало силу, и в какой-то момент королю показалось, что из-под массивных храмовых дверей струится слабый призрачный свет. Он закрыл глаза, громко выговорил заключительную часть формулы…

На миг вспышка ярчайшего света совершенно ослепила его, а потом все вокруг закружилось, завертелось, исчезли верх и низ, канули в небытие прохладный ночной ветер и холодная земля, испарился пряный аромат трав… Перед глазами быстро-быстро понеслись обрывки видений, как реальных, так и совершенно нелепых. Массивное обручальное кольцо с рунами на его пальце; Оркхаанг,

смеющийся над его попыткой добыть силу; воин, заламывающий ему руки за спину; Крисса в светло-голубом платье жрицы Ирридин; Айрин бредет по дороге, держа за руку миниатюрную пепельноволосую девушку… Через пару мгновений Дуэйну показалось, что он вот-вот сойдет с ума, если это не прекратится, однако оборвать заклинание он не осмелился. В конце концов, ни в одной книге не описывается, каким будет открытие храма, поэтому нужно ждать, просто терпеливо ждать главного.

Эту мысль резко прервали печально знакомые ощущения: как будто нечем дышать, страх давит на затылок, на лбу выступает пот… «Нет, только не сейчас! Чертов генезис!.. Боги, за что?!..» Додумать эту мысль Дуэйн не успел, сеть заклинания взорвалась красным, в ушах зазвенело, и чародей, едва дыша, упал на землю. Оставалось лишь молиться, чтобы приступ прошел благополучно и внезапно прерванное заклинание не усугубило положения и не вызвало каких-либо непоправимых изменений…

В течение последних недель Айрина мучила совесть. С того самого дня, когда они с Офелией решили переждать непогоду в придорожном трактире, его постоянно мучили противоречия. С одной стороны, общество Офелии было ему более чем приятно; пожалуй, в те несколько дней, что он болел (ощущения его не обманули, и продолжение путешествия пришлось отложить на три дня из-за жесточайшей лихорадки), Айринкельн почти не вспоминал об Эрквадиоре, Дуйэне, Криссе и событиях, благодаря которым он оказался так далеко от дома. С другой стороны, пару недель назад ему впервые за долгое время снова приснилась Кристина. Во сне любовь, нежность и боль снова ожили, Аарден искренне хотел как можно скорее прижать жену к себе, оградить ее от всех возможных бед, отомстить, наконец, брату за каждую ее слезинку… Утром ко всем этим сильнейшим эмоциям примешивался нестерпимый стыд. Близость с Офелией сводила его с ума. Несмотря на свой непростой характер, девушка оказалась прекрасной спутницей и надежным другом, кроме того, словно нарочно подчеркивая свои достоинства, она никогда не заговаривала с ним о будущем. И это его очень напрягало… Настолько, что в один прекрасный день Айринкельн не выдержал. Они снова шли по широкому светлому тракту в южной части Предела Обреченных, когда Аарден тихо заговорил:

– Я давно хотел спросить тебя… Только не знаю, как это сделать.

– Словами, Айрин, – весело отозвалась девушка. – Или ты думаешь, что твой язык предназначен не для этого?

– Я просто опасаюсь, что мои слова покажутся тебе обидными, только и всего.

– А, подумаешь! Ерунда какая. Ты даже не представляешь себе, какое множество обидных слов я слышала на своем веку. Вряд ли твоя утонченная натура сможет меня удивить. Выкладывай.

– Если… когда мы придем в Эрквадиор, мне понадобится помощь, ты… ты будешь со мной? – выговорил король. Он ненавидел себя за эти слова, но иначе выразить давно мучившую его мысль не смог.

– Боги, нашел кого стесняться! – фыркнула Офелия. – Дай угадаю. Этот вопрос должен был означать примерно следующее: куда ты денешься после того, как насту пит счастливый конец? Так?

– В общем-то, да. Знаю, это звучит ужасно.

– Поверь, твоя «деликатная» форма этого вопроса звучит не менее ужасно, потому что она до безобразия глупая. Не бойся, я на твою персону, а тем более, боги упаси, на трон не претендую! С памятью у меня все прекрасно, я отлично помню, что мы идем в Эрквадиор вырывать твою жену из лап твоего же брата. Помочь тебе я, конечно же, помогу… а потом мирно исчезну. Дорог много, мне любая подходит.

– И ты?..

– Буду ли я страдать и обливаться слезами? – впервые за время их знакомства девушка казалась серьезной, когда говорила. – У меня иные ценности и иные представления о жизни, Айрин. Я умею переносить хорошее в разряд радужных воспоминаний, умею принимать обстоятельства и радоваться тому, что уже было, а не есть. Моя память гораздо более благосклонна, чем твоя. Она выдает лишь то, что я хочу, а не все подряд. Мой тебе совет, величество: перестань мучиться дурацкими вопросами. Получай удовольствие от того, что имеешь. Поверь мне, любовь и привязанность тоже бывают разные.