Огонь измены

Брис Руфина

Как же хочется наплевать на всё, выгнать его, и забыть, как страшный сон. От души послать, переболеть, успокоиться и жить дальше. Наверное, так и сделаю. Только сегодня вечером последний раз встречусь с Игорем, всё ему выскажу. Про его мерзкую жёнушку, про то, что они оба - не только отвратительные супруги, у которых совершенно отсутствуют моральные принципы, но и родители хуже некуда. И пошлю его тоже, пусть больше не приближается ко мне.

Передумав покупать спортивную одежду, оставляю футболки и легинсы на столике рядом

с примерочной и бегу обратно в детский сад.

***

Я должна это сделать. Сейчас возьму себя в руки, войду в клуб, найду Соловьёва, всё выскажу и домой. За несколько часов я хорошо отрепетировала будущую речь в своих мыслях. Если бы Игорь пришёл за Серёжей в сад, мы поговорили бы там. Но он прислал няню. Поэтому я неуверенно топчусь у фитнес-клуба.

Шумно выдыхаю, дёргаю дверь за ручку. Замираю на пороге, восхищённо осматриваюсь. Как здесь здорово. Уютно. Звучит приятная музыка. Серые стены расписаны цветами. Мимо меня снуют подтянутые, спортивные женщины, мужчины.

А я вообще не такая. И чувствую себя неловко.

Из-за стойки ресепшен мне мило улыбается симпатичная девушка:

– Добрый вечер, чем я могу вам помочь?

Я порывисто спешу к ней. Протягиваю карту, которую дал Игорь утром.

– Мне назначили здесь встречу. Подскажите, пожалуйста, как найти Соловьёва?

– Игоря Алексеевича?
– лицо девушки остаётся приветливым, но взгляд становится напряжённым и недовольным.

– Да.

– Присядьте, я позову его, - показывает она мне в сторону голубого дивана у окна.

Она недолго говорит по внутреннему телефону.

– Сейчас выйдет, - издалека произносит одними губами и отворачивается к шкафчику, висящему на стене, начинает сосредоточенно менять местами бутылочки с водой, протеиновые батончики.

Через несколько минут из узкого коридора появляется Игорь. Я встаю ему навстречу.

Отпусти

Я вижу Соловьёва таким впервые.

Наверное, он только что закончил тренироваться. Весь разгорячённый, учащённо дышит. Тонкая чёрная спортивная футболка почти обтягивает контуры его мышц. Хорошо, что махровое светло-салатовое полотенце свисает с его плеч, оно отвлекает и хотя бы немного загораживает развитые грудные мышцы, которые так и притягивают мой взгляд.

Игорь молча берёт меня горячей ладонью за кисть и тянет за собой в коридор.

Растерянно семеню за ним, отстранённо отмечая прищуренный недовольный взгляд девушки за стойкой. Мы останавливаемся возле приоткрытой двери с металлической табличкой, на которой написана

его фамилия. Соловьёв подталкивает меня внутрь, вхожу первой, он идёт следом, защёлкивает замок. Неуверенно осматриваюсь.

Мы в кабинете. У окна стоит добротный стол, на нём компьютер и резной пластмассовый стакан с ручками и карандашами. За ним высокое офисное кресло .

– Почему не разделась-то?
– Соловьёв снимает с моих плеч куртку и идёт с ней к напольной вешалке в виде дерева, стоящей в углу.

Провожаю его глазами и неожиданно вспоминаю, зачем пришла.

– Игорь, у меня к тебе серьёзный разговор, - начинаю я, понимая, что сразу завожусь и повышаю голос, - Первое. Твоя жена постоянно обзывает Серёжу, придумывает ему безобразные прозвища. Поговори с ней серьёзно, запрети. Она испортит жизнь мальчику. Он не чмо болотное, и не должен так о себе думать. Второе. Она обсуждает при нём неприемлемые вещи. Он слишком мал сейчас, чтобы понимать значение слова "тройничок", но когда-то он вырастет, вспомнит и узнает. И про ваши свободные отношения тоже. Про то, что ты жене разрешаешь трахаться с кем попало. Понимаю, вам кажется это нормальным. А я вот считаю, что это грязь, мерзость, распущенность, дно. Уверена, что большинство так думает.

Соловьёв возвращается, молча встаёт напротив. От него идёт горячая энергетика, воздух тёплый и густой. Специально не смотрю в глаза. Скольжу вниз по подтянутой атлетической фигуре: по широким плечам, рельефным кубикам пресса, проглядывающим сквозь чёрную матовую ткань, по длинным шортам с оранжевой полосой сбоку, по сильным ногам к белым кроссовкам. Хочу закончить, донести свои мысли, но для этого мне точно нельзя смотреть в его глаза.

Чуть сбавив тон, продолжаю:

– Зачем вы так с Серёжей? Самые близкие, родные люди, а поступаете с ним, как чужие. Просто поставь себя на его место. Легко тебе было бы жить, если бы ты узнал, что твои родители творят такую дичь?

Постепенно затихнув, замираю. Как в день знакомства, Соловьёв приподнимает моё лицо за подбородок, чуть дёргает, заставляя посмотреть на него. Медленно, внимательно ощупывает потемневшим взглядом мои скулы, лоб, нос, губы, а я ловлю его глаза своими, не в силах дышать больше.

Несколько вязких мгновений, и он хрипловато произносит:

– Красивая. Крышу рвёт от тебя...

И это звучит так неожиданно, так чувственно, что под колени бьёт слабостью, а пульс больно колотится в висках, будто у меня подскочило давление.

Соловьёв кладёт руки мне на спину, наклоняется, нежно касается моих губ своими. Какая-то другая я приоткрывает рот, впуская властный горячий язык. С тихим стоном закрываю глаза и уплываю в другую реальность, сладкую и тягучую, как кисель. Где сильные мужские руки гладят спину, забираются в волосы, а я тону в горячей истоме, откликаясь, с готовностью подставляя себя им.