Огонь в твоих глазах. Трилогия
Шрифт:
Братья озадаченно переглянулись, и Мордан шепнул:
– Кажется он того… С ума сбрендил.
– Что-то мне боязно, – ответил Харила и тоже заёрзал.
Утерев выступившие слёзы, тин Хорвейг резко успокоился:
– Меня другое удивляет, – продолжил он уже спокойнее, хотя смех так и норовил вновь прорваться, что было заметно, по его дернувшимся губам. – И как вам только в голову пришло этого зелья самим напиться? Это какими же тупицами надо быть? Вы хоть представляли последствия?
– Оно дорогое! – Оправдываясь, возразил
Пасита, вздохнув, глянул как на безнадёжного и продолжил теперь уже тихо и зло:
– Если бы из-за вашего идиотизма девчонку хоть кто-то тронул. Неважно, вы, – он выразительно посмотрел на Мордана, – или местные. Я бы спалил все это место, к сартогам, до тла! И начал бы именно с вас. Спалил, и ушёл бы за Излом.
Защитник и в страшном сне не мог представить, что его единственная надежда чуть не рухнула из-за глупости помощников.
– А я, вообще, ни при чём, – пробормотал обиженно Харила.
– В общем, так. День вам на сборы, и можете убираться на все четыре стороны. С такими помощниками врагов не надо.
– Вот и отлично! – Подскочил внезапно осмелевший Мордан, в котором взыграла фамильная гордость. – Всё равно скука смертная. Ты только и можешь, что обещать. Зачем я, вообще, согласился поехать? Да ещё и брата с собой уволок!
– Всё сказал, тин Шноббер? – Пасита произнёс фразу холодным тоном, оценивающе глядя на бугая.
– Всё, – Мордан встал и направился к выходу.
– Тин Хорвейг, – пробасил вдруг младший тин Шноббер, даже не сделав попытки подняться, – можно я останусь?
– Что? – Воскликнули Мордан и Защитник в один голос.
– Я не буду трогать охотницу. Да и не собирался. Я, вообще, никого больше не трону. Буду делать все, что скажешь. Не прогоняй меня, пожалуйста.
Пасита ничего не ответил, лишь раздражённо махнул рукой, приказывая братьям убраться из горницы. Когда те вывалились наружу, Защитник тяжело опустился на лавку: «Тройная доза! Это надо только подумать!» – Он прекрасно представлял, сколько заплатил тин Шноббер жрицам за целую бутылку. Вот почему так раскалывается голова, и трясутся руки. Он с самого начала подозревал, что это не обычное похмелье, с которым мощный организм совладал бы в два счёта, а найденный в сенях пустой пузырек лишь подтвердил, что дело нечисто: «Болваны даже не додумались сорвать этикетку!»
Пасита усмехнувшись, вспомнил как вчера то и дело натыкался на предающиеся любви парочки: «Особенно жаркая ночь Киаланы нынче выдалась в Золотых Орешках».
Выудив из закромов бутыль вина, он плеснул себе кубок и снял с полки Книгу Излома. По какой-то причине его потенциал увеличился, хотя уже и не должен был: «Я думал, что давно достиг пределов дара».
Кроме того, наблюдался серьёзный перекос баланса. Огненная структура теперь в несколько раз превосходила морозную, а этого нельзя было допускать ни в коем случае. Чревато неожиданными срывами и внезапной
3.
Братья тин Шноббер вышли наружу, прихватив в сенях заранее припасённую бутыль с медовухой, и расположились под яблоней позади дома.
– С чего это ты решил остаться?
– Брат, я влюбился. Кажется…
Мордан поперхнулся и прыснул прямо Хариле в лицо, но тот будто и не заметил, продолжая блаженно лыбиться.
– Ты умом повредился?! Хотя, откуда бы ему у тебя взяться? Отродясь не бывало. Твоя мать, верно, зачала со скамейкой, пока твой тупой папаша был в отъезде.
– Не смей так говорит о моей маме! – Рыкнул угрожающе Харила, тут же растеряв всё благодушие, и тряхнул братца за ворот. – И про отца тоже. Он, меж прочим, твой дядя!
– Ладно-ладно, успокойся, – Мордан решил, что не стоит ссориться. – И кто она?
– Не знаю, – на будто слепленном абы как из куска глины лице снова расцвела мечтательная улыбка.
– И всё-таки ты идиот.
– Не больший, чем некоторые. Даже я сообразил бы не трогать девку, кою Тин Хорвейг себе присмотрел. Он такое никому не прощает.
– Я хотел отомстить!
– Отомстил?
Братья замолчали, каждый думая о своём.
– Чем планируешь заняться? – Наконец, задал вопрос Харила.
Мордан поморщился:
– Отец, небось, снова отправит следить за Болотным поместьем.
– Там же со скуки помереть можно. Мне хватило того лета, когда ты обманом уволок меня с собой. Ни девок, ни развлечений – одни старые клуши и комарье. Ни выпивки – погреба пусты, как душа сартога. Да ещё и прислуга родителям докладывает о каждом шаге. Нет. Я лучше здесь останусь. Уговорю как-нибудь тин Хорвейга.
– И все же ты тупица.
Харила неодобрительно покосился на брата, но промолчал. Привык и давно устал обижаться, но вдруг кое-что припомнил:
– А она сказала, что я умный. И сильный.
Мордан скривился – благостное выражение на дремучем лице Харилы выглядело неуместно:
– О, боги! Хотел бы я посмотреть на ту дуру, которая так сказала, – пробормотал он себе под нос, стараясь, чтобы брат не расслышал. Рука у младшенького тин Шноббера была тяжёлая, а терпение не бесконечное.
– Чего? – Насторожился тот.
– Какая она? – Добавил Мордан громче. – Как, говорю, выглядит?
– Маленькая и хрупкая. Чернявая, – в голосе Харилы сквозила невиданная доселе нежность. – Очень красивая. Она меня первой поцеловала, – глаза затуманились воспоминаниями.
– И ты её? – Мордан шевельнул бровями, но не стал договаривать, отметив, как стремительно меняется выражение лица кузена. – Молчу-молчу! Дела-а… Харила тин Шноббер встретил любовь всей жизни…
– Шутишь? Шути. – В голосе Харилы проскользнуло самодовольство.