Оговор
Шрифт:
Молодой человек озадаченно посмотрел на Старика.
— А знаешь, это идея! — сказал он.
— Опять спешишь. Слишком быстро загораешься. То, что ты мне рассказываешь, — только комментарии. Мои рассуждения — тоже комментарии… А суд интересуют факты и только факты.
Молодой человек заметно сник.
— Да, ты прав, — обескураженно произнес он.
— Вот что я тебе посоветую, — продолжал Илиев. — Просмотри снова все материалы следствия. Снимки, заключения экспертов, вещественные доказательства,
— Я уже ознакомился с делом.
— Я тебе сказал — посмотри все снова. Возможно, обнаружишь такое, на что и внимания не обратил. Ни ты сам, ни следователь, и что прояснит дело.
Стаменов так глубоко задумался, что перестал замечать что-либо вокруг себя. Он думал долго и встал из-за стола подавленным.
— Поговорю с его дочерью, — пробормотал он.
Эта мысль не покидала его весь день. На следующее утро он уже звонил в дверь, да так неуверенно, что Роза не сразу услышала. Роза смотрела на незванного гостя весьма озадаченно: слишком уж он был измученным и растрепанным.
— Я защитник вашего отца, — задыхаясь, выдавил Стаменов.
Роза чуть не захлопнула дверь. Ее остановил только его загнанный взгляд.
— Кто вас нанял? — на всякий случай спросила она.
— Никто! Меня назначили.
— Чем могу быть полезна? — недружелюбно спросила она.
Розе не верилось, что такой человек способен защитить ее отца. Раздражало ее и то любопытство, с которым он глядел на нее.
— Прежде всего скажите, читали ли вы обвинительный акт?
— Нет.
— А почему? Неужели вас не интересует судьба отца?
Он начал неважно. Она нахмурилась и сухо ответила:
— Я не обязана давать вам объяснения.
— Конечно, извините. Но я пришел вовсе не для того, чтобы ругаться с вами. Я хочу помочь вашему отцу.
Теперь она поняла, что повела себя неправильно. Она покраснела и тихо произнесла:
— Я не читала обвинительного акта.
— Ну что ж… Тогда я попрошу вас рассказать мне об отношениях между вашими родителями.
Роза снова нахмурилась.
— Я уже несколько раз отвечала на этот вопрос. Они были безукоризненными.
Дальше разговор двигался по бессмысленному кругу. Нет, родители вместе не ходили ни в кино, ни в рестораны, ни в театры. Нет, нет и нет! Да, о господине Генове Роза слышала, но…
— Меня не интересуют сплетни, — вспыхнула женщина.
— У вас есть ключи от квартиры ваших родителей? — внезапно спросил Стаменов.
— Нет.
— Но вы ведь жили у них?
— Мы вернули им ключи, когда переехали сюда.
— Немного странно. Это ведь ваш родной дом.
— Ключи всегда нужны. А нам они. зачем?..
— Где вы были в день убийства? Я имею в виду вторую половину дня.
— Здесь… дома…
— Совсем одна? Или с подругами?
— Одна, конечно.
Она
— А почему вы об этом спрашиваете? Уж не хотите ли вы сказать, что я убила маму?
— Я знаю только, что ваш отец ее не убивал. Он сам мне сказал это.
Некоторое время они молчали, словно пытались узнать мысли друг друга лишь по глазам.
— И вы верите в это? — взволнованно спросила она.
— Да, верю! — твердо ответил он. — Но суть в том, что мне никто не желает ни в чем помочь.
Неожиданно он поднялся. Роза испуганно посмотрела на него.
— Вы спешите?
— Да, спешу. Но я оставлю вам свой адрес. Если у вас будет желание что-то сообщить мне, скажете после…
Он очень хорошо знал, что ей нечего сказать. Совершенно очевидно, что она ни в чем не виновата. Как не виноват и ее отец. Но подозрения Старика все еще довлели над ним — ведь и такой вариант тоже был возможен.
Вот почему он с еще большим рвением набросился на материалы следствия. Только теперь он понял, на какой зыбкой почве построено все обвинение. Следователь явно рассчитывал на самопризнание больше, чем это позволял закон. Он просто безусловно поверил словам Радева. Он даже не удосужился проверить те факты, на которые опирался.
Изучая вещественные доказательства, Стаменов обнаружил, что нож, которым совершено убийство, был совершенно новым. И деревянная ручка, и металлическое лезвие так и сияли новизной. Создавалось впечатление, что им пользовались лишь однажды — для совершения преступления… Неужели это не произвело на следователя никакого впечатления? Похоже, что так… Кроме того, в день убийства, в будний день, Радева вышла из дома в своем самом новом костюме. Вероятно, она должна была встретиться со своим любовником. Но следователь не обратил внимания и на этот факт — скорее он принял его как доказательство своей версии. И даже не потрудился поговорить с Геновым лично, а ограничился его письменными показаниями. Юрист просто сознался, что имел связь с убитой. Уверял, что это была не случайная связь, что они хотели пожениться. Останавливал их только возраст Филиппа: они решили подождать, пока мальчик подрастет и более безболезненно и спокойно воспримет развод.
Стаменов задумался. В его голове зарождалось мрачное подозрение, но он не хотел верить в него. Он со вздохом собрал все документы, вернул их и вышел из следственного отдела с тяжелой головой. И снова начались его пешие похождения.
В первую очередь он посетил французскую спецшколу. С трудом, но все же он установил, что в день убийства Радева до полудня находилась на работе. Вернее, почти до полудня — она ушла без четверти двенадцать. Но о том, что после обеда не вернется, никого не предупредила.