Ох уж эта Алька

Мачальский Дмитрий Викторович

В стремительно наступающих сумерках революционные массы в едином порыве ломанулись кто куда, лишь бы подальше, причём на пару с доблестной милицией. Поэтому не увидели, как из верхушки закрутившегося смерчем облака поднялась, раскачиваясь, чёрная тупомордая голова на толстой шее. Зато это видел Муха, впечатанный в стену разбегающейся толпой. И, пожалуй, он был единственный, кто понимал, ЧТО он видит.

Огромный Змей поднялся над площадью и распахнул большие, словно крылья, веки. Он глянул вниз холодым пронизывающим взглядом и у Мухи отчётливо заныл только недавно вылеченный затылок. Под

таким взглядом хотелось пасть на месте и... медленно ползти на кладбище. А Змей с ленивым высокомерием оборачивался над мельтешащей далеко внизу толпой. Вот в основании его шеи, у края облака появилось мощное кольцо змеиного тела, поднялось, выталкиваемое следующим. Под ледянящее душу шипение и подрагивание почвы Змей выходил на площадь, светя мертвенно-зелёными длинными глазищами, прорезанными вертикальными зрачками.

И тогда ослепительно белым огнём полыхнуло небо!

А из него изломаным контуром электрического разряда упал на площадь конь-молния.

Наученный горьким опытом, Муха присел под стеночкой и даже обхватил голову руками. "Ой, щас кяа-а-а-ак!.." - подумал он. И не ошибся! По ушам долбануло громовым раскатом, а через мгновение ударная волна вжала его в стенку. А еще через мгновение прилетел, аки птичка, какой-то неудачливый гражданин и окончательно сбил с ног. "Мать вашу, демократию!
– ругался Муха, выбираясь из-под тяжело ворочающегося протестанта.
– Досмотреть не дал, гад. В следующий раз, - решил он, - для прогулок с Алькой будем надевать каску. А лучше - бронежилет... Черт!!! Алька!"

Муху как подбросило, и он рванул вперед, сталкиваясь с теми, кто пытался подняться, спотыкаясь о ползущих и перепрыгивая лежащих. Хорошо, что этот дурдом быстро кончился, а то бы ему нипочём не пробиться. Но вот уже пространство освободилось и на выметенной площади стала видна одинокая синяя куртка. На земле...

От этого зрелища Мухе заранее поплохело. А когда он подбежал и наклонился над лежащей на боку девчонкой, ему поплохело еще больше. Алька не подавала признаков жизни, а в широко открытых глазах её застыла не то боль, не то радость. Муха растерялся.

"И что теперь делать? Искать пульс? Бить по щекам? Кричать "О ноу!"? Может сразу тащить? А если преломы? Кошмар, что же делать?!!"

Но вдруг кто-то выдернул девчонку прямо из-под Мухиного носа и резко поставил на подогнувшиеся ноги.

– О-опа!
– зависла Алька на руках у Дяди Шкафа.
– Софиечка, возьми пожалста сумочку, - ласково попросил он в сторону.

– Ой, - вспомнил Муха, - щас, я за своей смотаюсь!
– Но у Сёмы были на него другие планы.

– Держи, гусяра!
– предоставил он Мухе другой Алькин бок.
– Без тебя подберут.
– И, обрубая все сомнения, скомандовал.
– Погнали отсюда!

Жестокий отходняк продолжался уже второй час. Начался он еще по дороге, пока едва очнувшуюся Альку под руки тащили к Мухе домой. Хорошо, что таких на улицах было немало, поэтому лишнего внимания они не привлекли. Когда наконец добрались, Альку уже колотило по полной, она рыдала так, что не успевала втянуть в себя воздух и, глядя на эти мучения, запаниковала даже Софка. Она уже хотела бежать искать доктора, вызывать "Скорую" или совершить

еще что-нибудь полезное, но положение спасла Ирина Михайловна. Хотя тоже сначала... удивилась.

Она выскочила на панические трели звонка, ожидая на этот раз увидеть родного внука: избитого, поломанного, да - слава богу!
– хоть какого-нибудь... А увидела Альку в роли "брось, командир, не донесёшь...".

– Аля?! Ребята...
– растерялась Ирина Михайловна на пороге.

– Багира промахнулась...
– просипел внук, из последних сил удерживая девчонку буквально на весу.

– Парни - в прихожую на диван!
– опомнилась Ирина Михайловна.
– Женька, одеяло прихвати! Девушка, поснимайте с них куртки!.. Я за валерьянкой...

В конце-концов, положение стабилизировалось. Завёрнутая в плед, Алька сидела с ногами на диване и постепенно затихала, постанывая и судорожно вздыхая. Народ поглядывал - как она там?
– но каждый раз натыкался на остановившийся страдальческий взгляд и быстренько отворачивался. На столе заканчивались оладьи к чаю, пора было что-то решать.

– И чё теперь?
– не выдержал Муха.

– В общагу не можна, - сразу всполошилась Софийка.

– Никаких общаг!
– Ирина Михайловна едва не стукнула кулаком по столу.
– Пока у нас побудет. И... надо родителям сообщить. Пусть приедут, заберут. Аля, - обернулась она к девчонке, - вы позвонить сможете?

– Я-ык... а-ык... а...

– Понятно, пока не сможете.

– Так мы можем, - предложил Дядя Шкаф.

– Сьома, в тебе голова, чи глечик?
– Софочка аж покрутила у виска пальцем.
– От зараз на моблку подзвонить чужий голос скаже: "Заберть вашу дитину". Сиротою хочеш лишити?!

– И то правда, - почесал тот стриженный "глечик".

– После ТАКОГО, - задумчиво проговорил Муха, - её вообще прятать надо.

– А, до реч, псля чого ТАКОГО? Що це було?

Все в ожидании притихли. Ирина Михайловна, явно сложив дважды два, с подозрение поглядывала на внука. Муха растеряно оглянулся на Альку. Куда там! Это всхлипывающее существо с зарёванными глазами ничем не могло помочь.

– Ну, как бы...
– решился Муха, - наша Алька, она - джин... или демон... В душе... Только управлять еще не умеет.

Повисла напряженная тишина. Наконец Софочка обернулась к Альке:

– Дитино, то це була ТИ?!
– Под её экспрессивным взглядом "дытына" непроизвольно сжалась и глаза её испуганно расширились до "рятуйте!", но Софийка, переполненная чувствами, не заметила и выдавила совсем по "шкафовски": - Блииин...

– А йо-пт...
– пошёл дальше Дядя Шкаф.

– Вот, - подытожил со вздохом Муха.

– Слушайте!
– Сёмина голова, если уж начинала работать, то остановить её было трудно.
– Так она что - может?..