Ох уж эта Алька

Мачальский Дмитрий Викторович

"Гадына" шла рядом тихая, как нашкодившая кошка. Даже не шла - брела в неизбежность с застывшей безнадёгой во взгляде. И что-то себе думала... Что она вообще себе думает! Что сейчас, в лучших традициях мелодрамы, выпячу челюсть и начну права качать? "Как ты могла так со мной поступить?!" "Между нами всё кончено!" "Обманула! Обхитрила! Щас в морду вцеплюсь..." Вот дура! Кто ж на трезвую голову (ой, не надо про голову...) откажется от такой тайны... и от такой Альки. Хотя... поучить, конечно, стоит. А пусть помучается! Щас мы тебе закатим... мелодраку...

Муха тщательно

насупил брови и выпятил челюсть. Они как раз подошли ко входу в общагу и остановились, не зная как разбежаться. Алька только решилась было поднять взгляд от асфальта, но узрев Мухину пантомиму, тут же испуганно "ухнула" обратно.

– И ты ничего не хочешь мне сказать, - как можно драматичнее процедил он сквозь зубы (челюсть уже свело, в голове "стреляло залпами", но искусство того стоило).

– Ы ы, - обреченно замотала головой Алька, так и не выглянув из-под челки.

На унылое зрелище, которое она сейчас представляла, жалко было смотреть. Но надо! И не просто смотреть - сверлить таким самым-м уничижжжительным взглядом.

– Ну тогда...
– Муха возвысил голос до крайней степени трагизма, как бы набирая воздуху для последнего "прости" (в такт ему Алька напряглась, словно ожидая удара).
– Тогда...
– тянул Муха, и вдруг с радостным энтузиазмом ляпнул: - Пошли, еще гопоту погоняем?!

Алька таки дернулась, как от того - ожидаемого - удара (мелочь, но приятно!), потом недоверчиво глянула в нагло ухмыляющееся Мухино лицо и... "опала".

– Ой, дура-ак...
– тихо пропела она, покачав головой, и снова подняла взгляд.

– А то!
– хмыкнул Муха, но тут же скривился: - Ой-й-й...

– Женька, тебе в больницу надо.
– Алька с милым беспокойством погладила его повреждённую голову, но вдруг отвернулась и с выражением добавила: - Лечиться...

Открыв дверь, Ирина Михайловна ожидала увидеть внука. И стро-о-ого отчитать, чтобы не шлялся где попало в полдвенадцатого ночи! Но увидела его понурую забинтованную голову. А рядом моргала наивными глазками свежепроведенная Алька.

– Акела промахнулся!
– бодро пискнула она. Муха, не поднимая глаз, хрюкнул.

Ирина Михайловна покачала головой и молча пропустила детей в квартиру. После, уже за столом, она так же молча продолжала их разглядывать, подперев щеку и переводя взгляд с одного на другого. "Детки", уже умытые и приглаженные, уминали блинчики. А смотрелись они ничего... по-боевому!

– Если ранили друга, сумеет подруга, - напела Ирина Михайловна задумчиво, - врагам отомстить за него...

– Вавуль, - попытался проговорить сквозь набитый рот Муха, - фы не пфедфавляеф, - он всё-таки сглотнул и продолжил, - как ты близка к истине.

– Да-а-а?..
– и бабушка вопросительно глянула на Альку.

Алькин нос немедленно опустился сантиметров на десять ниже.

– Даже больше того, - подтвердил Муха.
– Актуален еще вариант: "И не ранили б друга, когда бы подруга, хоть чем-то бы думала..." О!

Нос Альки почти уткнулся в тарелку.

– Как интересно!
– восхитилась бабушка, выразительно

ожидая продолжения.

Алька искоса, из под нависших прядей глянула на соучастника, но Муха снова набил полон рот и демонстративно всё это жевал. "Понятно, отдуваться мне", - догадалась она, решительно подняла лицо и принялась вдохновенно врать...

– ...Тут выбегает из-за угла патруль и сержант сразу к нам: "Евге-е-ений Батькович!"...

– Откуда он меня зна...
– попытался вмешаться Муха.

– Отстань... Так вот: "Евгений Ба-а-атькович! Какой же вы молодец, мы же их полгода ловили, а вы - одним махом всю банду!" И руку протягивает. Ну, Женька так солидно руку пожал и говорит: "Это мой долг! А теперь простите, меня ждёт дама". "Канешно-канешно, - обрадовался сержант и - к своим: - Мужики, вяжите бандитов, пока не очухались!" А Женька поворачивается ко мне, наклоняется и... целует ручку. "Ой, - говорю я, - У тебя на затылке кровь!" А он небрежно так: "А, бандитская пуля, до свадьбы заживёо-о-о-о..." и - хляпс!
– без сознания к моим ногам! Я, вся перепуганная, ору: "Помогите!" Ну, набежали, уложили, потом - в Скорую. А он лежит на носилках - бледный такой - и всё бредит: "Аля! Аленька! Алюнечка!" Ну как я могла его оставить!

Муха таки покраснел.

Ирина Михайловна, всё так же подперев щеку, со вниманием выслушала "Балладу о бестрашном рыцаре Евгении".

– Да-а-а, - протянула она по окончании и решительно опустила руки на стол.
– Ну, значит так: наша Аленька ухитрилась подраться с хулиганами (Алька мысленно отметила это "наша"), ты кинулся её защищать и получил по голове, а она в это время сбегала за милицией. На этой версии и остановимся, - подвела Ирина Михайловна итог (Алька вздохнула с облегчением).
– Пока!
– веско закончила она (и Алька поняла, что рано обрадовалась).
– А теперь пора спать. Аленька!
– возвысила она голос до неперерекаемой степени.
– Вы остаётесь ночевать у нас.

– Упфх, - подавился Муха и замер, боясь даже кашлять, в ожидании Алькиного ответа. Уже ради одного этого зрелища стоило согласиться! Но тут Алька вспомнила об одном о-о-очень важном деле...

– Мне позвонить!
– ломанулась она к сумочке. Начала было шуровать там, но не выдержала и, рыча от нетерпения, вывернула всё содержимое прямо на стол.
– А, вот она!
– Алька обрадовалась, выхватила из всякого хлама мобилку и ткнула кнопку.
– Ай-пт! Разряжена...
– растерянно опустила она руки.

– Возьми мою, - Муха решительно протянул мобильник. При этом он из всех сил пытался сохранить деловой тон, но заметил насмешливый бабушкин взгляд - "спаситель!" - и засмущался. Впрочем, Алька не заметила ни того, ни другого - она лихорадочно набирала номер.

Ответили моментально.

– Софичка, це я, - проблеяла Алька, - Я тут затрималась...

– Алька, дурепа нещасна!!!
– "взорвалась" трубка, аж слышно стало на всю комнату.
– Де ти шляшся?!