Охота на единорога

Енцов Юрий

Де Кастро перестал вздрагивать и, остановившись, опустил глаза и смотрел себе под ноги не реагируя уже на трубы и колотушки.

— Выбери себе лук, — посоветовал ему король, сам уже сжимавший в руке орудие, и привычными пальцами, не глядя, прилаживавший стрелу.

Звуки загона раздавались уже совсем рядом. Недоумение шевельнулось в душе короля. Но поскольку сегодня охота интересовала его мало, он не придал значения смутному чувству и стал всматриваться в кусты, подступавшие к поляне, краем глаз следя за замершей, словно погруженной в размышления, оцепеневшей фигурой звездочёта. С двух сторон шумели

загонщики, одной стороной был склон скалы, ещё одна сторона — была открыта и туда должна была устремиться, спасаясь от звуков погони четвероногая. живность. Но её не; было.

— Возьми лук, — крикнул король, когда увидел, что заросли зашевелились. Звездочёт же всё так же глядел себе под ноги и только едва буркнул: «Не стоит… Не зачем…

И Асман понял, что в самом деле — не зачем. Потому, что на поляну с двух сторон выходили загонщики, они всё ещё колотили в свои бубны, но на лицах их была растерянность.

Дичь отсутствовала. Какая наглость! За такую работу следовало пострелять самих загонщиков, но в тот момент это не пришло королю на ум.

— На редкость неудачная охота, — прошептал Асман, он бросил лук за парапет и тот шлёпнулся в траву, переломил стрелу.

Звук труб и барабанов вдруг смолк, видимо кто-то с нижнего помоста дал команду, и наступала тишина. Второй раз за сегодняшний день. Но если тогда — во дворце шумела вода, то сейчас тишина была полной, всё замерло в природе, словно страшась гнева властелина этих мест. И только какой-то визг и похрюкиванье нарушало её среди молчаливых егерей-загонщиков, конных и пеших, металось странное существо.

Единственная жертва словно жаловалась кому-то на свою неудачную беспокойную судьбу, тонко верещала — не смотря на то, что была не намного меньше лошади, чуть крупнее лесного вепря, но куда массивнее. Однако в отличие от лесной свиньи, оно не проявляло ни трусости, ни агрессивности, а только верещало, и фыркало — словно плакало.

— Кто это? — удивлённо спросил де Кастро.

— Детёныш единорога, видно загонщики отбили его от матери, но она должна найти его… и мы продолжим охоту, — сказал король.

— Я хочу подойти к нему? сказал звездочёт.

— Это опасно! — предостерёг король

— Насколько! — уверил Де Кастро и стал с пускаться. Король проводил его взглядом и сделал знак загонщикам покинуть поляну. Она сразу опустела и маленький единорог заметался и бросился было догонять всадников, а потом в растерянности остановился. Де Кастро опустился на землю и по высокой траве пошёл к зверю.

Детёныш единорог, бывший, как и его взрослые сородичи весьма близорук, не замечал приближающегося человека, но скоро, когда звездочёт подошёл шагов, на двадцать, почувствовал что-то, захрюкал и засопел снова и повернулся к нему головой постоял соображая, а потом потрусил навстречу идущему.

Король натянул, было, тетиву, но де Кастро шёл крайне неудобно для выстрела, был прямо между Асманом и зверем. Зверь и человек приблизились вплотную, постояли минуту друг подле друга. Потом де Кастро протянув руку, погладил малыша по тому безобразному обрубку, ещё не украшенному странным костяным наростом, что был головою животного. Затем существо, размером с полугодовалого жеребёнка, но массивнее в корпусе, на толстеньких ножках, — побежало развернувшись прочь,

и ни разу не оглянувшись, скрылось в зарослях.

Де Кастро остался стоять неподвижно, сначала глядя вслед убегающему единорогу, а когда он скрылся, — обернувшись к королю.

— Плеть, плеть, — закричал король, спускаясь на нижний ярус охотничьих трибун, в гущу разношерстой свиты, а, получив требуемое, принялся хлестать направо налево.

Он приказал заложить слонов, и, оставив де Кастро на поляне, чуть не бегом поспешил во дворец. Но на мосту через плотину подле островного дворца, король успокоился и велел привести звездочёта.

— Я чувствую, что тебе неинтересны кровавые забавы. Ну а мне это мило. И я не хочу тебя утомлять, подожди меня тут — во дворце, а я убежусь сам, что лесная чаща пуста.

Де Кастро ничего не ответил, он снова сделался равнодушен к происходившему. Глаза его словно бы чуть затуманились, он опять стал похож на безумного дервиша и только рот — плотно сжатый отличал его от сумасшедших, коих можно опознать по отвисшим губам со стекающею слюною, ибо и сами они не многим превосходят улиток, оставляющих на листьях влажный след, а иногда и не превосходят.

Король бросился прочь от него: туда, где на лесной тропе выстраивалась слоновая экспедиция для вылазки в джунгли — интересного мероприятия, которое король давно уже не предпринимал, — такой вид охот был доже в чем то интереснее, ибо подразумевал больший процент случайности, но и он, как правило, готовился егерями заранее теперь же Асман решил сымпровизировать.

Но что-то смущало его. Он оглянулся на стоящего на том же самом месте, где его оставили де Кастро, который в своём маскарадном костюме, однако же ничуть не выглядел зловещим, что может быть как то повлияло на короля, де Кастро походил на чёрного Пьеро, чего Асман знать не мог, но он знал и видел, что звездочёт — обычный слабый человечек, которого можно заколоть, мимо которого ходят люди, ничуть не отличающиеся от него, ну разве что одетые в свои собственные, обмятые их телами одежды, тогда как наряд Звездочёта был ему чужим и по виду и, по сути, и выражение лица у него было чуточку идиотическое, что тоже не редкость.

— Поехали, — сказал король, и герольд протрубил в охотничий рог. Король взобрался на небольшого проворного слона, погонщик поднял животное, а вслед за ним подняли своих слонов четыре других погонщика. Громоздкая кавалькада тронулась в путь.

Первый порыв ветра, принятый королем за колебание воздуха случившийся вследствие быстрого рывка небольшого слона, на котором он поехал, произошел почти в то время как Асман покинул свои охотничий дворец, оставив там звездочёта и часть свиты. Далее экспедиция углубилась в джунгли.

В чаще движения воздуха не ощутимы, как не заметны на дне моря колебания. происходящие на его поверхности. И только часа через два-три — время забылось королю в безрезультатных поисках среди горных великанов деревьев, перепутанных лианами, — стало заметно, ощутимо для слуха бодрое шуршание листвы в вышине. Следом пришли в движение и ветви, — затем и стволы сурово задвигались, повинуясь могучим порывам, что вихрились высоко над головами.

Лес был пустынен. Всё живое, включая насекомых, что прежде нещадно валили персону короля — исчезло.