Охота на льва. Русская сова против британского льва!
Шрифт:
– Не хотите рассказать, что там написано? – спросил он Тухачевского.
– Понятия не имею! – вызывающе усмехнулся юноша. – Этот пиджак я сегодня позаимствовал у одного пьяного в рюмочной на Невском.
– Ценю ваше чувство юмора. А куда делся ваш собственный?
– Отдал в починку.
– И украли другой у первого встречного?.. В рюмочной? Среди бела дня? Фу, как нехорошо! А еще дворянин!.. – Голицын покачал головой. – Что ж, почитаем… Так… Да тут за вас половину дела уже сделали – время, когда персона обретается дома и уезжает на службу, сообщили, время прибытия со службы… Так… это, кажется, о дворнике персоны речь?..
Ни одной фамилии в инструкции не было. Только местоимения и зловещее слово «персона».
– Орудия труда получите не ранее… не ранее… нет, как раз перед… актом? – пробормотал Голицын. – Ведь не о револьверах же речь? Бомбы?.. Так, понял. Учебник юного бомбиста… Слушайте, господин Тухачевский, вы опасный человек, вы готовите покушение на видного чиновника. Не станете же вы забрасывать бомбами какого-нибудь коллежского регистратора.
Тухачевский вскинулся.
– Да, готовим! Я же сказал, что являюсь членом боевой группы партии социалистов-революционеров, хоть вы мне и не верите. В том числе мы занимаемся устранением самых жестоких и опасных руководителей!.. Ретроградов и держиморд!
– Эту песню я уже слышал, – отмахнулся Андрей, снова разглядывая бумагу на свет. – Неприятно ведь сознаваться, что вас использует заграничный проходимец, держиморды – отличный аргумент. А что за лев? Польский, моравский или… британский?
– Понятия не имею!
– Сами не знаете, кому служите? Ох, полагаю, что знаете. Ладно… – Голицын кивнул городовому на задержанного. – Уводите. В камеру.
Затем еще раз рассмотрел водяные знаки на просвет, задумчиво потер мочку уха и также вышел из кабинета.
СОВА, еще не имея собственных экспертов, пользовалась услугами специалистов, сотрудничавших с полицией, а то и попросту – агентов сыскной полиции, у которых после нескольких лет службы определялись личные направления. То есть, например, знаток жульничеств, связанных с ювелирными изделиями, не посылался туда, где у пьяного заезжего барина увели запряжку породистых лошадей – на то был знаток по конской части. Даже до того дошло, что несколько человек имели совсем узкую специализацию – поиск пропавших кошечек и собачек. Это произошло не от хорошей жизни. Дама, жена или сестра видного в обществе человека, у которой сбежала любимая болонка, могла своими рыданиями и требованиями на два дня парализовать работу целого полицейского участка.
Голицын телефонировал Владимиру Гавриловичу Филиппову, который уже около десяти лет возглавлял Сыскную полицию Санкт-Петербурга. Он охотно делился сведениями с Охранным отделением и согласился поделиться также экспертами. Перед тем, как лично отвезти по указанному адресу бумажку, Андрей позаботился о том, чтобы приставить к дому вдовы Пашутиной наблюдателей – более опытных, чем он сам. Владимир Гаврилович все понял с полуслова: и что сотрудники у Голицына молодые, необстрелянные, и что дело государственной важности. Уговорились, что вместе с филерами на дежурство заступят «совята» – поручики Верещагин и Свиблов. Обоим было под сорок, и они считались у бойкой молодежи ветеранами.
Потом Андрей поехал к самому Филиппову – благодарить и совещаться.
Тот вызвал к себе старых сыщиков, знавших все закоулки Санкт-Петербурга, служивших еще при знаменитом Путилине. Им были показаны кроки. При помощи стекла и электрической лампы кроки были довольно
Вовек бы он не нашел опытных филеров, если бы они сами не обратили внимание на мужчину с военной выправкой и строгой физиономией, блуждавшего по улице и переулкам, изучавшего окна пашутинского дома. Голицына признали, послали за ним парнишку, привели на соседский чердак, откуда все подступы к дому были как на ладони.
– Ежели кто к ней и ходит, то в потемках, – сказали филеры. – Потому как соседи сказывали: ведет себя тихо, о репутации беспокоится. Гости бывают иногда, но редко.
– Двое приезжали среди бела дня, – напомнил Голицын.
– Это – которых вы видели. А которых не видели?
Филеры были правы.
На Андрея напал азарт. Он уговорился с филерами и «ветеранами», что останется ночевать в полицейском участке по соседству, чтобы сразу, как только что-то произойдет, примчаться. У него был на примете огромный кожаный диван в кабинете начальника участка. На вопрос Андрея, откуда сие чудо мебельной мысли взялось, седеющий пристав охотно пояснил:
– Так то в прошлом году на Курляндской ресторан горел. Ну, мои-то ребятки подсуетились, спасли много чего из имущества. Вот нам господин Боровиков, владелец, от щедрот и подарил. Все равно, сказал, буду мебеля менять, а вам – память о смелости на пожаре.
Из участка Голицын позвонил на Шестую линию, велел дежурному прапорщику направить утром курьера к экспертам, а результаты их изысканий привезти в участок. И только он, разувшись и скинув китель, улегся на диване, гусарская песня в голове встрепенулась. Видно, весь день ждала подходящей минутки – и вот, когда хорошо было уснуть хоть на пару часов, зазвучала, да как! Андрей явственно ощущал присутствие духового полкового оркестра.
И невольно забормотал нараспев:
Я пью от радости и скуки, Забыв весь мир, забыв весь свет. Беру бокал я смело в руки, И горя нет, и горя нет…
Заснуть удалось не сразу.
Когда прибыл курьер с результатами экспертизы, Голицын только-только продрал глаза и пытался с помощью гимнастических упражнений вернуть телу привычную гибкость и силу.
Эксперты сообщили, что бумага дорогая, продается в кожаных бюварах, входит в набор письменных принадлежностей богатого господина, а водяные знаки – геральдические, самые разные, на любой вкус, и приказчики в лавках говорят, что господа их очень уважают. Написано по-английски, но с ошибками. На отдельном листке были старательно выписаны в столбик слова: слева в неправильном виде, справа – в правильном, и было их полтора десятка. Что касается почерка – уверенный, торопливый, крупный, размашистый, показывающий силу воли и некоторую склонность к психическим заболеваниям, буквы открыты, наклон вперед…
– Это я и сам вижу, – буркнул Андрей. – Мужской почерк в разгильдяйском стиле, для этого и эксперты не нужны. Черт! Нужно было затребовать образцы почерка мистера Рейли! Наверняка же где-то имеются.
– Другие приказания будут? – осведомился курьер.
– Будут. Эксперты… За что только жалование получают! Чтобы купить бювар с бумажками и конвертами, не обязательно быть знатным господином… – Андрей задумался. – Вот что… Излови-ка ты мне извозчика! И когда изловишь, живым духом на Васильевский. Я напишу записку…