Охота на льва. Русская сова против британского льва!
Шрифт:
Жатецкий нахмурился, затем переменил позу – откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и скрестил руки на груди. Голицыну стало ясно, что молодец решил уйти в глухой отказ, видимо, рассчитывая на бюрократическую волокиту, обычную при подобных делах. Пока выяснят, кто он, откуда и зачем, срок предварительного заключения истечет, а там, глядишь, и друзья подсуетятся, залог внесут, адвокатишку пронырливого подберут.
Но «пан» все же не учел, с кем имеет дело. Андрей взял стоявший на краю стола колокольчик и позвонил. Тут же вошел могучий городовой,
– Отведите задержанного в карцер, – равнодушным тоном приказал Голицын. – Ввиду отказа сотрудничать со следствием и до выяснения его личности. На семьдесят два часа.
При слове «карцер» в глазах Жатецкого мелькнул испуг. Однако он встал и вышел из кабинета, сохраняя надменный вид. Андрей только хмыкнул на этот демарш и велел привести второго задержанного.
Тот заметно отличался от самозваного шляхтича – лицо породистое, глаза умные. «С такими бы глазами государю служить, а не сидеть в кустах по заданию авантюриста Рейли, – подумал Голицын. – Впрочем, этот – еще очень молод, глядишь, и образумится. Однако, однако…»
Гусарская песня снова зазвучала в голове, мешая сосредоточиться.
Вошедший красавец вызвал в памяти капитана целую цепь воспоминаний, и эта цепь рвалась, добраться до истины никак не получалось. Одно Андрею было ясно: он уже видел где-то этого молодого атлета с аристократическими манерами и уверенным взглядом больших черных глаз. Но вот где?..
«Сейчас я только полупьяный, я часто вспоминаю вас, и по щеке моей румяной слеза скатилась с пьяных глаз!» – издевательски прокомментировала песня. «Кыш!» – беззвучно приказал ей Голицын, а вслух предложил арестанту садиться.
В отличие от своего подельника красавец не стал изображать из себя жертву охранки и сразу заговорил. Правда, не о том, о чем собирался с ним беседовать Андрей.
– Меня зовут Михаил Тухачевский. Я являюсь членом партии социалистов-революционеров и выполнял задание моего руководства по устранению офицеров государственных силовых ведомств.
«О, как! – изумился про себя Голицын. – А ведь ты врешь, дружок, насчет своей партийной принадлежности. Вспомнил я тебя!..»
– То, что вы сейчас сказали, господин Тухачевский, является правдой лишь наполовину. Не хотите ли сами поправиться?
– Я сказал вам правду, господин…
– Вы даже не знаете, кого собирались убить?! Совсем плохо, – Андрей сокрушенно покачал головой. – Нельзя же быть таким доверчивым, право. Мистер Рейли ведь и соврет – недорого возьмет. Я – капитан Голицын, Служба охраны высшей администрации Канцелярии Его Императорского Величества. А вот вы действительно Михаил Николаевич Тухачевский, выпускник Московского Императрицы Екатерины Второй кадетского корпуса, выбравший в качестве службы лейб-гвардии Семеновский полк. Я присутствовал на вашем посвящении в гвардейцы и читал ваше личное дело…
– Э-э… А зачем? – с Тухачевского напрочь слетела спесь.
– Мое руководство озабочено подбором новых сотрудников. Но не обольщайтесь, вашу кандидатуру я отмел сразу.
– Интересно узнать,
– Нашему ведомству не нужны авантюристы и недисциплинированные люди. Смелость хороша только там, где присутствует расчет и четкое осознание конечной цели деяния. Кстати, эти же требования господа эсеры предъявляют к членам своих боевых групп. Так что вас они бы точно не взяли! Вы как себя вели у дома госпожи Пашутиной?.. Это называется – бездарно провалить задание. Ей-богу, как дети малые – налетели, полезли в драку… Вас же двое было! Вы могли преспокойно меня выследить и узнать много любопытного. О третьем уж помолчу – он для разумной деятельности не создан…
Тухачевский еще не научился владеть свой физиономией – Андрей сразу увидел, что насчет третьего, Савелия Петрова Сидорова, юноша полностью с ним согласен.
– В эту авантюру вас втравил Жатецкий, и Сидоров – его приобретение, – уверенно продолжал Голицын. – Вам таких знакомых взять неоткуда – не тот, изволите видеть, слой общества. Вас только молодость и оправдывает – ведь у этого ясновельможного пана на лбу написано, что мошенник… И тот, кто нанял его, это отлично понимает.
Тухачевский насупился, хрустнул пальцами и с вызовом посмотрел на капитана.
– Можете считать меня кем угодно, но я не вижу смысла в дальнейшей беседе.
– Ох, какие мы гордые!.. – не удержался, съязвил Голицын. – И все же побеседовать придется. Вам ведь интересно, что с вами будет дальше? А вот мне, например, интересно, почему вы все время проверяете полу своего пиджака? То покоситесь, то потрогаете…
– Ничего я не проверяю!..
– Ага. Значит, я угадал. – Андрей ехидно улыбнулся и позвонил в колокольчик. Снова вошел давешний городовой. – А ну-ка, любезный, изучи нашего подопечного на предмет потайных карманов!
– Вы не имеете права! – подскочил было Тухачевский, но тут же рухнул обратно на стул, придавленный могучей дланью полицейского. Городовой без лишних вопросов сноровисто ощупал полы его пиджака и кивнул Голицыну.
– Есть что-то, господин капитан.
– Ох, господин Тухачевский! Ведь могли же вовремя уничтожить… Положительно, я был о мистере Рейли лучшего мнения. Вскрывай!..
Через минуту на стол перед Андреем лег сложенный вчетверо лист белой бумаги. Городовой отступил назад, к двери, и застыл там каменным изваянием. Капитан хотел было отпустить его, но потом передумал.
Лист был исписан по-английски довольно крупным почерком, абзацы пронумерованы. Голицын посмотрел бумагу на свет.
– Извольте радоваться… – пробормотал он. – Лев рампант…
Плотная бумага и геральдический водяной знак – что бы это значило? Лев, понятно, не имел отношения к Российской империи, скорее уж к одному из европейских королевств. А текст…
Хитрый Рейли писал своему наемнику по-английски. Судя по всему, это были инструкции. Андрей неплохо знал английский, но в первом же абзаце увидел пару грамматических ошибок, несколько слов вообще не понял, а англо-русского словаря в полицейском участке не водилось.