Охота на наследника

Алин Джен

– Нет, но тучи уже висят над самой головой, – я не хотела шлепать по болоту, можно простудиться.

– И то верно, денег и так не хватает, возможно, только одна из нас сможет купить новое платье к рождественскому балу, не хватало еще на доктора тратиться, – серьезно заметила Аббигайл.

– Ты очень… заботлива. Да и чего ты уже о бале переживаешь, еще целых два месяца впереди.

– Целых два! Всего лишь два?! – серьезно поправила Аббигайл. – К тому же это единственное стоящее события за весь год. Что и говорить мечты побывать

хоть на одном Лондонском сезоне пошли прахом, мама сказала дядя Эдгар отказал вывести в свет не то что нас двоих, а даже меня!

– Он нам ничего не должен!

– Тоже скажешь мне Джулия, у него никого нет, мог бы и помочь племянницам.

– Но он и так помог! Уплатил папин долг после его смерти, благодаря чему мы можем жить в этом доме, и даже имеем небольшое приданое.

– Да разве тысяча фунтов это много?

– Вполне! Эмми Уолтхем вышла замуж за Джона Гибонса, имея всего лишь пятьсот.

– Да, но она живет едва ли не на ферме, там и свиньи, и другие дикие животные.

– Свиньи не дикие животные, Абби! К тому же мне кажется, главное, что они любят друг друга!

– Как можно любить фермера и свиней, пусть и не диких?

– В нашей местности выбор невелик, но если постараться…

– Все равно выйдешь за фермера! Я бы сказала, Сэм Килфорд мог бы стать исключением, если бы не его маменька. Меня дико раздражает ее двуличие; тут вроде вся такая добрая, однако только почувствует опасность, тут же намекает, что бедная невеста им не ко двору. А он никогда не пойдет против ее воли. А я ему нравлюсь.

– А он тебе нет?

– Какое это имеет значение, – со вздохом ответила Аббигайл, – к тому же у них нет ландо, а только двуколка. Вот поэтому я побиваюсь. Когда мы жили в Бате, весь высший свет был в нашем распоряжении, а теперь приходиться волочить скудное существование здесь.

– Наша жизнь в Бате была слишком дорогой, и это в полной мере прояснилось, когда папы не стало. А здесь нас приняли, хотя все чем мы располагаем – это все еще уважаемое имя и немного средств.

– И что с того? Нам в мае уже стукнуло восемнадцать, время уходит, а ничего не происходит. Здесь ловить некого, вот если бы хоть на несколько дней выбраться в Лондон, всего лишь на один единственный бал, – тоскливо протянула Аббигайл, – мне бы хватило, чтоб заинтересовать самое меньшее наследника баронета, а то и кого-то познатней!

– Пришлось бы принимать первое попавшееся предложение, – засмеялась Джулия.

– Я бы ни секунды не колебалась, главное, чтоб жених был знатен, богат и имел свое ландо.

– А ты ничего не забыла?

– Забыла? Ах, ну да, конечно связи в обществе, без этого сейчас никуда. Вот если бы дядя разжалобился, и потянул свои старые кости в Лондон.

– Ты прекрасно знаешь, мы не можем ничего просить у него, после уплаты долга.

– Ох, Джули, да забудь ты о том долге, каких-то пару тысяч. Что для него потратить еще чуть-чуть на наряды, всего-то один раз?

– Ты рассуждаешь

слишком плоско, разве для тебя только это и важно? А как же любовь?

– Любовь? – с насмешкой ответила Аббигайл. – Ты говоришь, как пустоголовая служанка. Любовь удел низов, лишенных всяких других благ. Разве ты не читала «Трактат о поведении истинных леди»? Нет там и слова о ней. Зато там есть описания тех чудных привилегий, которые получит девушка благоразумная, умеющая сдерживать свои эмоции, способные внушить благовоспитанной леди эту твою любовь к самому неподходящему объекту. Нет, надо мыслить трезво.

Озадачено, Джулия подняла изящные темные брови, не зная, как реагировать на столь противоречивое заявление сестры. С одной стороны, это показывает несвойственный ей во всем остальном рационализм, а с другой это все равно нелепо, как и большинство мыслей, облекаемых сестрой в слова.

– Какая ты у меня умница, Абби, – раздался голос матери, сразу раскрыв Джулии, откуда ветер дует. Такое сложное словообразование могло родиться у сестры только под влиянием любимой маменьки. – Как радостно слышать умные речи из уст своего чада, когда так много вещей вокруг постоянно дарят огорчения.

Миссис Честер с одобрением глянула на младшую дочь присев возле нее на диван. Она добродушно улыбнулась и в уголках ее тускло–серых глаз собрались морщинки, неумолимо напоминая, что их матери уже пошел пятый десяток. Она поправила пальцами светлый локон дочери и немного пощипала ее за щеки, чтоб придать бело-бледному лицу Аббигайл свежей краски. Та недовольно отодвинула руку матери и мать, повинуясь, убрала ее, решив поправить собственную прическу. И только сложив кисти на темном бархате своего платья она, наконец, обратила внимание на Джулию.

– Джули, дорогая, ты вернулась быстрее обычного? – После этих слов брови матери внезапно сошлись на переносице. – Что это на тебе?

Поняв, что поймана с поличным, старшая дочь виновато опустила глаза.

– Извините меня, маменька я сейчас же пойду, переоденусь.

– Да и причешись. Уму непостижимо, и ты так выходила из дому? Ты хочешь вконец уничтожить нас перед обществом?

– Никто меня не видел, – возразила Джулия, правда при этом немного покраснела, осознав, что соврала матери. Граф разглядывал ее довольно упорно.

Но мать не заметила в дочери неискренности.

– И слава Богу, ты же опять ходила к озеру не так ли?

– Да, а почему ты спрашиваешь? – насторожилась Джулия. Раньше мать никогда не интересовалась тем, где бродит дочь в обеденное время.

– Да как же вы не слыхали? В Адриан–Менор Лейк появился новый хозяин. Наследник старого лорда. Его младший сын, нынче, не кто иной, как его Сиятельство граф Редингтонский прибыл сегодня днем. Мне рассказала наша экономка миссис Патерсон, ей передала служанка Килфордов, а та в свою очередь узнала от своей свояченицы, что служит экономкой в Адриан–Менор. Так что сомнений нет.