Охота на охотника
Шрифт:
Хрена с два. Не за что ему прощения просить. Не за что...
Глава 2
Глава 2
...князя все-таки унесли.
И папенька Таровицкой, человек высокий и крепкий, хмурился, двигал бровями и губами, но ни слова не сказал. А бабушка Одовецкой, Таровицкого и взглядом не удостоившая, бросила:
– Молодец... отличная работа.
И от похвалы этой Аглая зарделась.
А потом в комнате стало тихо и... и когда в ней
...зато князь поправится.
Это ведь хорошо?
Ночью ей снилась великая снежная степь, по которой летела собачья упряжка. Огромные псы черной масти бежали легко, не проваливась в зыбкий снег, а широкие полозья не оставляли следов. Сидела в груде мехов драгоценных Заячья лапа, грызла погрызенный чубук своей трубки.
Встретилась с Лизаветой взглядом.
И сказала:
– Время близится. Не упусти.
Лизавета, которая вдруг обнаружила, что стоит на снегу босой, кивнула: мол, ни за что не упустит. Правда, чего...
...она проснулась засветло.
Тихо.
Прохладно.
За окном лето, но этот старый камень и в самую жару не прогревается. Вон пол совсем студеный. Прочие спят. Раскинулась на кровати Авдотья, губами шевелит, будто спорит с кем-то. Свернулась калачиком Одовецкая, и так лежит, дрожит во сне, зовет кого-то... а не слышно, кого.
Маму?
Снежка лежит на спине. Прямая. И руки на груди сложила. Сама бледная и... Лизавета перекрестилась, уж больно неживой выглядела она.
А вот Таровицкая во сне подушку обняла, стиснула и под живот себе запихала.
...последняя кровать была пуста.
Дарья...
Неудобно вышло вчера, да... и уверения, что подобное случается, не помогли.
Ныне Дарья не спала. Сидела на подоконнике, сжавши кулачки, прислонилась лбом к мутному стеклу и глаза закрыла. По щеке ее бледной ползла слезинка.
– Что случилось?
– спросила Лизавета тихо.
– Ничего, - Дарья шмыгнула покрасневшим носом и тихо спросила: - А сильно заметно?
– Что ничего не случилось? Изрядно.
Дарья вздохнула.
– Пойдем, - Лизавета протянула руку.
– Холодной водой умоешься. И еще по полтине на каждый глаз положи, минут на десять, хорошо отек снимает.
– А моя матушка огуречный рассол пользует, - Дарья торопливо смахнула слезинку и сползла с подоконника.
– Говорит, что лучше его нет.
– Может, и нет, - согласилась Лизавета.
– Только где мы сейчас рассол возьмем?
Только-только свело. Солнце, темно-красное, налитое еще висело над самою землей, будто раздумывая, а стоит ли вовсе на небосвод лезть, выдержит ли он, такой хрустально-хрупкий, всю тяжесть светила. Еще немного и дрогнет, покатится, отмеряя утренние часы. И смолкнут соловьи, уступая дневным птахам...
– Я его люблю, - пожаловалась Дарья в умывальне.
– Как думаешь, можно влюбиться с первого взгляда?
– Думаю, что если ты влюбилась, то значит, можно, - Лизавета тоже умылась.
А
То ли красавицам не положено, то ли новое испытание удумали, то ли горячую позже пустят. В конце концов, кто в такую-то рань несусветную встает.
– Маменька сказала бы, что это глупость и блажь, что... в мужа влюбляться надо.
– А если нету?
– Тогда завести и влюбляться.
Наступил Лизаветин черед вздыхать: муж, чай, не таракан, сам собою не заводится. А если так, то неужели без любви жить? Как-то оно несправедливо.
– Я... я его раньше... на ярмарке... в Арсинор на ярмарку папенька повез... у меня кошель украли, - Дарья похлопала себя по щечкам.
– Давно уже... мне было десять и я полгода деньги собирала... для ярмарки... папенька давал... а маменька не велела от себя отходить. Только она все по купцам, ей книжные лавки без надобности. Я же хотела... не подумай, у нас большая библиотека в доме, только все больше или про святых, или про полководцев. Я про магию хотела... научиться даром управлять, чтоб... знаешь, это обидно, когда тебя все забывают. А дома только по основам... вот и хотела купить такую книгу, чтобы... понимаешь?
Лизавета кивнула.
– Вот... я и отступила... думала, что взрослая уже, да и чего мне сделается-то? Привыкла, что люди меня не видят... а тут вот... срезали. Я в лавке только и поняла... книг выбрала, платить хотела, а вместо кошеля одни веревочки. Обидно стало до слез. Я и разрыдалась. А он спросил, чего реву... и книги мне сунул. Потом сказал, что одной гулять не стоит, что... опасно... и мы гуляли вместе. Он, его приятель и я...
Дарья вновь всхлипнула.
– Я ж тогда... я просто запомнила его... я людей хорошо запоминаю, а он... он...
– Тебя забыл?
Дарья кивнула.
– Так...
Лизавета прикусила губу: вот и чего сказать? Правду? А кому она нужна? Дарья и сама понимает, что дар у него особого свойства, да и без дара всякого попробуй-ка вспомни девицу, которую видел один раз в жизни и много лет тому.
– Я понимаю все, - она похлопала ладонями по щекам.
– Просто... я тоже не думала, что... а встретила и... я без него не хочу... он хороший. Добрый...
– Кто?
– Цесаревич, - прошептала Дарья, слезы по щекам размазывая, и без того красные, те запунцовели совсем уж болезненно.
– Он... надо мной не смеялся.
Да уж, изрядный повод, чтобы влюбиться.
– Только... он меня теперь забудет.
– Может, не забудет.
– Забудет, - с убежденностью произнесла Дарья.
– Все же забывают и... и вообще... кто он, а кто я? У папеньки род не древний, у меменьки тоже... денег у нас немного, а... да и вовсе...
Она махнула рукой и тихо добавила:
– Пусть уж лучше забудет. И я бы сама... если бы могла... а он... лучше так. Для всех.
...Лизавета кивнула. И она не отказалась бы забыть... у князя вот глаза светлые. А еще он хмурится забавно. И вообще... но кто она? Недоразумение, которому титул достался и вообще... дева старая, бесприданница, сестрами отягощенная. На таких князья не женятся.