Охота на Странника
Шрифт:
— Хорошо, что я из него уже вылетел, — пружинисто поднялся на ноги Зоур и в два шага оказался ровно перед Кентаном, лицом к лицу.
— А мне, собственно, плевать, вылечу я или нет, — встал рядом Блайнер. — Не позволю так вести себя по отношению к нобларине в моём присутствии, даже если это Кайра Боллар.
Вы уж определитесь: даже если или особенно если это Кайра Боллар…
Так или иначе, в столовой назревала драка, а тяжёлые руки Трезана лежали на моих плечах, не позволяя подняться с места.
Безумное напряжение, сгустившееся в столовой, как кровь при нагреве, разрезал стальной голос принца:
— Знаете, уважаемые господа и дама, мне думается, что ноблард Кентан
По мере того, как говорил принц, Кентан одновременно и бледнел, и покрывался рваными красными пятнами, вспыхнувшими на светлой коже контрастными ожогами ярости. Раздались смешки и презрительное фырканье, больно ударившее по его самолюбию.
— Она — не нобларина! — взревел он. — Она — позор женского рода!
— Или его гордость, тут как посмотреть, — ледяным тоном оборвал его принц. — Лично я нахожу изобретённый Кайрой летучий паралич крайне любопытным боевым заклинанием для целителей, а умение усиливать сокомандников делает её ценным участником битвы, несмотря на то, что сама она не может ударить боевой магией или выставить щит. Её успехи на ринге показывают, что мы недооценивали возможности целителей, и честное слово, я бы предпочёл иметь в личной страже телохранителя с такими талантами, как у неё, чем с таким болезненным самолюбием, как у вас, ноблард Кентан.
— В магическом бою она полный ноль! — яростно зашипел Ластар, окончательно роняя себя в глазах остальных, ведь это было неправдой.
Я передёрнула плечами, сбрасывая с себя руки Трезана, и поднялась на ноги.
— Если я — ноль, то отчего ты так бесишься, Кентан? Отчего выпучил глаза и весь трясёшься? — ехидно спросила я, зная, что насмешки колют его больнее всего. — Посмотрим, вдруг завтра я помножу тебя на тот самый ноль, о котором ты говоришь? А рот тебе всё же нужно зашить.
Я молча подняла свой поднос и отнесла к раздаче, а затем ушла из столовой. Кусок в горло мне сейчас всё равно не полезет, а обсуждать произошедшее не хотелось. Ни с теми, кто встал на мою защиту, всем своим видом демонстрируя, будто я в ней нуждаюсь. Ни с теми, кто выразил молчаливое одобрение брошенному оскорблению.
Да, я мало что могла противопоставить мощным боевым заклинаниям, но вот парадокс — традиционные боевые щиты против меня тоже не работали, поэтому в команде с хорошим боевиком и под его прикрытием я была способна на кое-что интересное. Жаль только, что в командные бои меня решался брать лишь Трезан, ведь остальные предпочитали действовать по старинке
Те немногие парни, с которыми я приятельствовала, ушли в группу авиаторов, оставив меня с отморозками вроде Кентана. Не удивительно, ведь авиация появилась недавно, и самые упорные консерваторы пока что отрицают её возможности и перспективы, отдавая предпочтение традиционным, наземным боям. Именно среди таких закостенелых идиотов я и училась последний год.
Настроение скатилось в драконову бездну, настолько тёмную и мрачную, что казалось, будто возврата из неё больше нет.
Допустим, я выиграю завтрашний бой. И что? Как это изменит то, что в этой жизни для меня словно нет пути? Будто все остальные получили при рождении координаты целей и движутся к ним, а мне забыли выдать карту, и я мечусь между разными точками, не понимая, куда должна двигаться.
Однако, когда перед мысленным взором встало спесивое лицо Кентана, я подумала, что одна цель у меня всё же есть: сначала размазать подонка по рингу, а затем проучить.
Осталось дождаться завтрашнего вечера.
Комната встретила меня тишиной и покоем. В окно заглядывала Луноликая Геста, и я села на широкий подоконник, подставив лицо под божественный свет.
Тело медленно наполнялось магией и силой — такой же древней, как сама луна. Занятий сегодня не было, а у нерадивых студентов имелась последняя возможность пересдать или досдать зачёты и экзамены. К счастью, к третьему курсу я освоилась настолько хорошо, что закрывала сессии без осечек, поэтому могла позволить себе отдых.
Сама не поняла, как меня сморило, и я завалилась на постель, проспав весь остаток ночи.
Утро бесцеремонно ворвалось в открытые ставни, заливая комнату жгучим светом солнца. Я проснулась с тяжёлой головой и сильнейшей жаждой.
Потянувшись, села на постели. Именно это меня и спасло.
Когда в окно влетел сверкающий в утренних лучах Солара предмет, я инстинктивно его поймала у самого пола. Едва успела среагировать и упасть на колени. В руках оказалась колба из тончайшего стекла, настолько хрупкая, что даже смотреть на неё страшно. Но содержимое разглядеть не успела — в проёме мелькнула вторая, и я протянула правую руку, чтобы поймать и её.
Сердце забилось в тревоге, а в окно уже влетела третья. Пока она сверкающей дугой рассекала пространство, я успела подумать, что если она ударится об пол и по воздуху разлетится наверняка ядовитое содержимое, на победе можно будет поставить крест.
Меня обуяло такое зло, что я дёрнулась всем телом в попытке поймать хрупчайшую колбу, а когда она ударилась мне в грудь, нарочно откинулась назад, гася инерцию, а после попыталась мягко прижать её к себе локтями, но из-за страха раздавить выпустила из рук, и упрямая гадина покатилась по телу, норовя свалиться на каменный пол. Уж не знаю, каким чудом, но я поймала её обнажёнными коленями — по летней жаре кожа была чуть влажной, и это помогло.
Наконец всё замерло — я сидела на полу в центре комнаты с двумя флаконами в руках и одним зажатым между ног.
Тончайшее стекло бликовало на дневном свету, и я покрылась испариной от одного осознания, что со мной случилось бы, если бы хоть одна из колб разбилась. Грубовато выполненные горлышки были заткнуты пробками и для надёжности залиты сургучом — но такие флаконы никто никогда и не открывал. Это исключительно метательное оружие — на дне каждой колбы плескалось немного синеватой жидкости, и можно было смело предполагать, что это одна из боевых смесей синильной кислоты, испарения которой не убили бы, но на время сильно ослабили бы любого мага, даже целителя.