Охота на журавлей
Шрифт:
– Понятно все с тобой. Что имел, не хранил, а теперь локти кусаешь.
– Марфа Сергеевна, похоже, сама устала от устроенного допроса. Уже дважды она подогревала и наливала чай, тут взялась наливать снова.
– Это часто такое бывает.
– Да, так и есть, Марфа Сергеевна. Если бы Арина не спряталась так качественно, я бы намного раньше приехал, да только вот, не знал, куда податься.
– А как узнал-то?
– Так внучка ваша, Таня, вчера в магазине мне встретилась случайно. У нее и выпытал. А так уже думал в розыск подавать.
– Откуда у тебя машина-то взялась, кстати?
– Арина задала, наконец, вопрос, который с самого начала ее волновал.
–
– А при чем тут я? Ты же покупать будешь…
– При том, что возить на ней буду тебя и малыша. Мне-то самому без разницы…
– Так. Ты мне тут, давай, не беги вперед паровоза!
– Это снова вмешалась старая мудрая женщина.
– Она к тебе еще не вернулась, и не факт, что будешь ее возить!
– Арин… Ты не решила еще?
– Растерянность в мишином взгляде была равна такой же, что светилась в глазах Арины. Она-то, грешным делом, уже почти готова была все простить… растрогалась как-то…
– Я тебе девку не отдам сейчас! И даже не мечтай! Она сейчас не в себе от твоего присутствия. Пусть подумает сначала. А там уже и порешаем, головой она думает, или еще каким местом. А сегодня - давай, езжай домой. Потом еще навестишь нас. Можешь пряников к чаю привезти.
И вот так, даже не дав толком попрощаться, она и вытолкала парня из дому. Миша только успел новый номер телефона узнать, да погладить еще раз живот на прощание… Ну, и Арину в щеку чмокнул, и, кажется, еще в макушку, но ей могло и причудиться.
Глава 6
Марфа Сергеевна была права, когда не позволила Рине принимать решение на эмоциях, с бухты-барахты. Слегка остыв и пережив волнение, вызванное приездом мужа, Арина поняла, что чуть снова не бросилась в омут, не раздумывая. А она уже и до этого дров наломала, идя на поводу у эмоций, забывая включить рассудок.
На следующий день после визита Миши она уже была совсем не так готова к нему возвращаться, да и прощать тоже. Себя, в первую очередь. Отчего-то раньше, привычно обиженная на мужа, Арина даже не вспоминала, как сильно сама виновата перед ним. Наверное, потому, что все уже за них двоих решила: на развод подала, хоть и не успела еще довести до конца это дело, обратно Мишу не ждала, а сама к нему возвращаться уже точно не планировала. По сути, поставила точку, чтобы душу не бередить, и даже не пыталась размышлять над этими отношениями. Главным сейчас для девушки был ее малыш. А малышу нужна спокойная, ничем не встревоженная мама. Вот она старательно и гнала от себя любые мысли, что могли хоть как-то душу разбередить.
Вечером она устала отделываться от расспросов и нравоучений Марфы Сергеевны. Устала потому, что каждым своим словом бабулька умудрялась ковырнуть корочку с очередной ранки на душе. И приходилось долго думать над ответами, чтобы совсем уж порочной идиоткой не показаться. А местами так и получалось. Благо, что мудрая хозяйка дома никак не показала, какие выводы сделала из этого разговора по душам. Лишь вздыхала грустно, да цокала языком, в самые сложные моменты.
– Все, иди спать уже! Утро вечера мудренее. И так уже вся на мумию похожа. Замотала я тебя своим любопытством, а ты тоже… Нет бы, сказать: «Сергеевна, отстань от меня, ради бога! Смотри свои сериалы лучше, а в мою душеньку не лезь!» А она сидит, распинается, краснеет
Старушка привычно молчала и кряхтела, помогая Рине стелить постель, а той уже ничего не хотелось, быстрее бы закрыть глаза и забыться. Забылась практически в один момент, хоть и боялась бессонницы от волнения.
А вот утро настигло ее осознанием. Того, как много глупостей успела натворить. И как подло поступила с Мишей. Она, которая всегда считала, что изменять - низко, что нужно сначала завершить одни отношения, а потом в другие прыгать. «Не зарекайся», что называется, иначе жизнь подкинет такие испытания, что все свои принципы вмиг забудешь. А теперь вот вернулись принципы, приведя с собою жуткий стыд. И вину. Ведь она не только Мишу предала, уйдя к другому, ничего не объяснив, не дав ему шанса… Да и себе, в общем-то, тоже не дала… Она хотела оставить мужа без его родного ребенка, и ребенка лишить шансов когда-нибудь узнать своего настоящего отца. На этом фоне все выходки Михаила, все обиды, что когда-то Арина лелеяла, все претензии к его неуспешности, невнимательности, да все поводы, которые когда-то накопились и привели к желанию уйти, все это казалось ерундой и мелочью. Ведь он, даже преданный, оставленный без честного разговора напоследок, продолжал быть ее мужем. И не планировал что-то менять, а должен бы. Должен был возненавидеть Арину, проклясть и забыть на веки вечные.
Арину будто пришибло этим осознанием, груз вины придавил так, что все другие мысли исчезли.
– Ну, и чего ты с утра надумала, что такая смурная ходишь?
– от острого глаза Марфы Сергеевны было просто невозможно что-то утаить.
Так же, как и увильнуть от ответа или схитрить.
– Ой, вот же дурная ты девка! Стыдно ей! От хороших мужиков не уходют. Хороший гнать будет, а жена в ноги бросится, чтобы оставил, на шее повиснет, костьми ляжет. А сама, своими ногами, от достойного мужа никто не уйдет. Так что, даже не думай об этом! Пусть ему будет наука на будущее. Что стараться для жены надо, когда она рядом с тобой спит, а потом выделываться уже поздно.
– Вы считаете, он что-нибудь поймет?
– Арина не стала спорить. Что толку? Если у них понятия о совести и чести не совпадают. Просто Марфа Сергеевна рассуждала намного практичнее, чем девушка. На что имела полное и необсуждаемое право.
– Уже понял. Иначе, ты бы давно уже была разведена. И как звать твово мужа, уже забыла бы. А он, вишь, приперся. И все гоголем вокруг тебя ходил.
– Вы так думаете?
– Знаю, моя милая, знаю. Может, ума у него сильно-то и не прибавилось. Ум, говорят, от рождения дается. А вот то, что гонор свой умерить смог, и что будет стараться тебя удержать, это очевидно.
– И что же мне делать теперь? Я как-то не готова…
– А и не надо ничего делать. Пусть бегает пока. Выслуживается. А мы посмотрим, хорошо старается, или не очень. Там и решишь. Ты и так от него ушла уже. Так что, хуже не станет. А будет ли лучше - от вас обоих зависит.
В том, что хуже быть уже не может, Рина со старушкой согласилась.
Правда, вечером оказалось, что ошибались они обе - и Марфа Сергеевна, и Арина.
От волнений и тревог, которые девушка никак не могла прогнать, как ни старалась думать о хорошем; от гнетущего чувства вины, что разрасталась в душе, подобно огромному черному цветку; от того, как сильно себя накрутила, девушке стало плохо. Неожиданно заболело все тело, началась одышка, хоть все окна и были нараспашку открыты, а следом и паника накатила: страх, что может что-то опять случиться с ребенком, не давал нормально соображать.