Охота на журавлей

Николаева Ольга

– Про «жили» и «разошлись» - соглашусь, мы с тобой немало дров наломали. А почему женились- то не так, как надо? Что не так?

– То, что я с самого начала и до самого конца не понимала, зачем тебе это было нужно. Постоянно в тебе сомневалась. И в себе, конечно же. Отсюда, я думаю, и все остальные проблемы потянулись.

– Ты не верила, что я тебя люблю? Или этого не было достаточно?

– Нет, не верила. И да, мне было бы достаточно, если бы была уверенность в этом.

– Черт. Как все сложно и как все просто, одновременно.

–

Да. Все сложно, Миш. И это только часть проблем.

– А остальные, ты о них расскажешь мне?

– Не вижу смысла… - Это было, наверное, жестоко, но Арина решила, что раз уж решилась говорить мужу правду в глаза, то останавливаться не стоит. Когда еще такой случай подвернется?

– Прямо вот так даже?

– А ты, все равно, не умеешь меня слушать. Какой смысл воздух сотрясать? Либо ты обидишься, либо какую-нибудь ерунду в ответ начнешь нести, и тогда мне станет обидно… А переживать мне сейчас нельзя, сам знаешь.

– Но… Арин, я же не настолько безнадежен! Ты вообще не хочешь дать нам ни единого шанса?!

– А какой в этом смысл? Мы несколько лет с тобой как будто разговаривали, но по факту - каждый сам с собой, а диалог никак не складывался…

– Хотя бы ради ребенка, Рин! Мы должны дать ему шанс иметь полноценную счастливую семью!
– Михаил, кажется, искренне верил в то, что говорил.

– Вот только не надо мне сейчас заводить классическую песню о том, что «ребенку нужен отец», «лучше плохая семья, чем мать-одиночка», «худой мир лучше хорошей войны»… Я не считаю, что ребенку полезно видеть, как несчастливы его родители. От того, что они будут вдвоем мучиться, малыш не станет радостнее или счастливее. Пусть он лучше видит одну только маму, довольную и спокойную, чем постоянные скандалы и обиды при матери и отце.

– Откуда тебе знать, Арин, каково это - жить только с мамой?
– Тут она поняла, что задела мужа за живое. Ему ли не знать, что такое неполная семья и непонятно куда исчезнувший родитель…

– Я знаю, каково слушать и видеть бесконечные скандалы, прятаться под одеялом в комнате и умолять маму, чтобы она с отцом развелась.

– Черт. Мы с тобой даже в этом вопросе - по разные стороны баррикад.
– Миша невесело ухмыльнулся.

– Вот видишь? Зачем тратить силы и время? Лучше разбежаться сейчас. Чтобы малыш не успел тебя увидеть и привыкнуть.

– Ничего себе ты придумала! Я, как раз, планирую потратить и время, и силы. И хочу, чтобы сын видел и знал меня с самого первого дня своего рождения!

– А я не хочу.
– Как ни странно, чем больше Миша настаивал, тем сильнее крепла в Арине уверенность, что она поступает правильно.

– Но хоть какой-нибудь шанс у меня есть?

– Какой-нибудь - есть. А вот как ты его используешь - только от тебя зависит.

– Что нужно делать, Арин, скажи? Я на все готов сейчас, честно!

– Убеди меня, что я тебе нужна и интересна. Как человек, Арина Родионова, а не как жена, которую надо вернуть на место.

И не как мать ребенка, которого негоже растить без отца.

– Но… каким образом? Что конкретно тебя убедит?

– А вот тут уже сам думай. Подсказок не будет.

– Но разговаривать мне с тобой можно? Вопросы задавать?

– Ну, надо же… - Рина, против воли, улыбнулась.
– Именно с этого и стоит начать.

Глава 8

Мише было позволено забрать Арину из роддома. Она сначала и этого не хотела, но потом не смогла придумать весомых аргументов для отказа. Да и потом, намного легче и приятнее, когда тебя встречает не только мама и отец, но и муж, пусть и брошенный тобою же. Глупо, конечно, переживать о том, что скажут о тебе люди, которых видишь впервые и, возможно, не увидишь больше никогда… Но Арина об этом, тем не менее, зачем-то, беспокоилась. Зато Михаил почти не тратил время на уговоры, и откровенно обрадовался, услышав заветное «да».

Но вот поехали Арина и ничего еще не понимающий Дмитрий Михайлович не к Мише домой, и даже не к ее родителям. Любовь Павловна сильно обижалась на то, что дочь, отчего-то, предпочла жить у чужого человека. Ей ведь так хотелось внучка понянчить… 

Арина матери ничего не стала объяснять и доказывать, просто поставила перед фактом: жить они будут у Марфы Сергеевны. Она теперь вообще не тратила силы на то, чтобы кому-то что-то доказать. У нее появился новый смысл в жизни, новое существо, чье мнение было принципиально важным: любой недовольный писк Димки стал значить намного больше чьего-то там бубнежа.

Миша, конечно, пытался ее снова убедить, что лучше бы им с ребенком жить вместе с ним: в конце концов, когда, как не сейчас, делать новую попытку совместного бытия?

– Миш, ты снова пытаешься использовать обстоятельства для того, чтобы я с тобой осталась. Не нужно этого. Как только что-то изменится в обстоятельствах, снова окажется, что мы просто соседи, которые очень достали друг друга.

– А как же… Сын? Как он без меня будет?

– Поверь, сейчас ему вообще не интересно, есть ты поблизости, или нет. А потом, возможно, окажется так, что ты уже не захочешь быть с нами рядом. Так зачем приучать малыша к присутствию папы, который потом вдруг пропадет?

– Арина, ты же понимаешь прекрасно, что такого никогда не случится! Я ведь ни разу не давал тебе повода подумать, что не хочу быть с тобой!

– Тсссс… Тише.
– Разговор происходил за дверьми комнаты, в которой спал только-только угомонившийся Димка. Парень оказался шумным, любящим поесть, погулить, помахать ручонками, и очень не любящим отпускать маму от себя.

– Прости… Все время забываю, что надо шепотом поговорить.
– Миша понизил голос до почти неслышного сипения. Это было даже немного забавно.
– Но, черт, почему у тебя всегда такое сомнение? Почему думаешь, что я захочу когда-то уйти?