Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
Том с облегчением опустил ногу: напряженные мышцы горели, – и снова пополз вперед. И увидел стадо: несколько десятков свиней с темными горбатыми спинами; свиньи выкапывали корни, поросята бегали вокруг. Все они были недостаточно велики, взрослых кабанов среди них не было.
Том с бесконечной осторожностью добрался до более твердого возвышения на краю болота и пригнулся, выжидая, когда из леса выйдут крупные самцы. Луну закрыло облако, и в полной темноте Том вдруг ощутил присутствие зверя. Он сосредоточился и с трудом разглядел поблизости движение чего-то массивного. Так близко, что он мог бы коснуться его стволом ружья. Том осторожно поднес приклад к плечу, но не решался
Прямо перед Томом возвышался огромный кабан. Вдоль его гороподобной спины поднималась жесткая щетина, растрепанная и черная в лунном свете. Челюсти кабана вооружены кривыми мощными клыками, такими острыми, что легко разрывают живот человеку или разрезают бедренную артерию в паху, так что человек за считанные минуты теряет всю кровь.
Том и кабан увидели друг друга одновременно. Том взвел курок, а кабан завизжал и бросился прямо на него. Том выстрелил из первого ствола в грудь, и тяжелые свинцовые пули ударили в плоть и кости. Кабан пошатнулся и осел на передние ноги, но через мгновение снова встал и продолжил нападение. Том выстрелил из второго ствола, потом пустым ружьем ударил кабана по морде, а сам отскочил в сторону. Один клык, острый, как бритва, разрезал его одежду, но не затронул кожу. Тяжелое плечо зверя нанесло скользящий удар, однако настолько сильный, что Том покатился в грязь.
Сжимая в правой руке нож, он с трудом встал, готовый встретить следующее нападение. Вокруг неслись темные тела, слышался тревожный визг: свиньи убегали в лес.
Как только они исчезли, воцарилась тишина. Потом Том расслышал более тихие звуки: в болотном тростнике раздавались тяжелое дыхание, хрип и удары задних ног: кабан издыхал. Том осторожно пошел на эти звуки и увидел лежащего кабана. Тот в последний раз дернул ногами.
Том быстро вернулся в лагерь. Десять отобранных им людей ожидали его вызова. Среди них не было мусульман, поэтому религия не запрещала им прикасаться к свинье. Том отвел их в болото, и они привязали тушу к палкам для переноски. Потребовались усилия всех десятерых, чтобы перетащить тяжелую тушу туда, где по-прежнему был привязан к дереву Кадем, а рядом с ним ждали Мансур, Батула и Кумра.
Уже брезжил рассвет. Кадем посмотрел на свиную тушу, которую бросили перед ним. Он ничего не сказал, но на его лице проступили ужас и отвращение.
Матросы, которые несли кабана, прихватили с собой и лопаты. И по приказу Мансура сразу начали копать могилу рядом с тушей. Никто из них не заговаривал с Кадемом; работая, они даже не смотрели на него. Но Кадем на них смотрел, и его волнение усиливалось. Он снова покрылся потом и задрожал, но укусы муравья были ни при чем. Он начал понимать, какую участь уготовил ему Мансур.
Когда могила стала достаточно глубокой, матросы по приказу Тома отложили лопаты и собрались вокруг кабана. Двое взялись за разделочные ножи, а остальные перевернули тушу на спину и развели ноги, чтобы облегчить работу тех, кто ее разделывал. Люди были опытные, и вскоре толстая шкура была разделена, обнажились розовые и пурпурные мышцы и белое сало на брюхе. Наконец сняли всю шкуру и разложили на земле.
Мансур и оба капитана держались в стороне, стараясь, чтобы на них не попала ни капля крови или сала грязной твари. Их отвращение было таким же явным, как и у пленника. В утреннем воздухе остро пахло жирной плотью кабана, и Мансур сплюнул, чтобы очистить рот от этого вкуса, прежде чем впервые с
– О безымянный, называющий себя правоверным последователем пророка, посланным исполнять божественное решение, нам больше не интересен ни ты, ни твое предательство. Твоя жизнь на этой земле подошла к концу. – Кадем выказал большее возбуждение и отчаяние, чем после болезненных укусов муравья. Он забормотал, как безумец, и выкатил глаза. Мансур, не обращая внимания на его протесты, безжалостно продолжал: – По моему приказу тебя зашьют в эту влажную вонючую шкуру свиньи и заживо похоронят в могиле, которую мы приготовили для тебя. Поверх тебя мы положим тушу этой твари, чтобы ты захлебнулся в ее крови и сале, которые будут капать тебе на лицо. А когда ты и свинья сгниете, ваши телесные жидкости сольются и вы станете одним целым. Ты будешь осквернен отныне и навеки. Бог и пророки вечно будут отворачивать от тебя лица.
Мансур сделал знак поджидавшим людям, и те выступили вперед. Мансур развязал цепи Кадема, но оставил связанными его запястья и лодыжки. Матросы отнесли его к шкуре и уложили на нее. Корабельный парусный мастер приготовил иглу и нить и надел кожаный фартук, готовясь зашить Кадема в шкуру.
Почувствовав прикосновение влажной жирной шкуры, Кадем закричал, как проклятая душа, брошенная в вечный мрак:
– Меня зовут Кадем ибн-Абубакер, я старший сын паши Сулеймана Абубакера. Я пришел отомстить за смерть отца и исполнить волю моего господина калифа Заяна аль-Дина ибн аль-Малика.
– Какова воля твоего господина? – настаивал Мансур.
– Казнь принцессы Ясмини и ее любовника аль-Салила, кровосмесителей.
Мансур повернулся к Тому, присевшему рядом на корточках.
– Это все, что нам нужно знать, дядя. Можно мне убить его?
Том встал и отрицательно покачал головой.
– Его жизнь принадлежит не мне, а твоему отцу. К тому же, если мы хотим отомстить за смерть твоей матери, этот убийца может нам еще понадобиться.
С поврежденным внутренним ухом Кадем не мог сохранять равновесие и упал, когда его сняли со шкуры, разрезали путы и поставили на ноги. Том приказал привязать его к стволам, на которых притащили тушу кабана. И носильщики, как мертвую дичь, поволокли его к берегу лагуны.
– С корабля ему будет трудней сбежать. Отвезите его на «Дар», – сказал Том Батуле. – Прикуйте на нижней палубе, и пусть его днем и ночью караулят твои самые надежные люди.
Сорок дней траура по Ясмини провели в лагере на берегу лагуны. Первые десять дней Дориан находился на грани смерти, переходя от беспамятства ко сну, иногда приходя в себя. Том, Сара и Мансур по очереди дежурили у его постели.
На десятое утро Дориан открыл глаза и посмотрел на Мансура. Он проговорил слабо, но отчетливо:
– Твою мать похоронили? Прочли все молитвы?
– Ее похоронили, и я молился на ее могиле за себя и за тебя.
– Это хорошо, сын мой.
Дориан забылся, но спустя час снова пришел в себя и попросил еды и питья.
– Ты выживешь, – сказала Сара, которая принесла чашку с бульоном. – Ты едва не умер, Дориан Кортни, но теперь ты будешь жить.
Успокоенный насчет судьбы Дориана, Том разрешил Саре и остальным женщинам заботиться о нем, и они с Мансуром занялись делами.
По приказу Тома Кадема каждый день выводили с нижней палубы и позволяли гулять под солнцем на свежем воздухе. Том проверял, хорошо ли его кормят и заживает ли рана на голове. Он не испытывал сочувствия к пленнику, но хотел сохранить его в хорошей форме: Кадем был важной составляющей планов Тома на будущее.