Охотник и его горгулья

Ларичева Елена Анатольевна

–  Ненасытная Вольница желает и дальше портить жизнь излюбленной жертвы?

По идее я должен был оправдываться, но не стал. Я делал свою работу и единственное, о чем переживал, так о гибели изначальной Сарендины.

–  Молчишь, - укоризненно покачала она головой и присела на стул.

–  Я не хотел ее смерти, - я поискал глазами, куда бы сесть и выудил из-под стола табуретку.

–  Как и моего перемещения сюда, как и поступка, который вы сочли предательством. А я всего лишь желала любви! Любви, которую не получила в родном мире!
–

запальчиво сказала она.

Я почувствовал себя неуютно. Если она заплачет, я уйду. Не выношу слез. От них хочется спрятаться куда-нибудь поглубже, подальше, законопатить все дырочки, связывающие с внешним миром…

Но она не заплакала, только пожаловалась:

–  С тех пор, как я здесь, все стремятся использовать меня. Даже он. В первую очередь он, - она отвернулась к окну.
– Ему и ребенок наш не нужен. Только вертолеты, будь они прокляты! Я не обязана жить за нее! Не обязана воплощать в жизнь чужие мечты! У меня собственные имеются!

Меня неприятно удивило, что при произнесении столь эмоциональной речи она неподвижно сидит на стуле - безвольная и сломленная.

–  Мне жаль, Диса. Прости, если сможешь, - поддавшись порыву, я встал перед ней на колени. Прости за то, что исковеркал твою жизнь.

–  Паркет грязный, Ванитар, - не оценила она.
– Не тебе просить прощения, а Берсаю. Я еще не вступила в Орден, и не вступлю, если он не изменит своего отношения. Я не нужна ему, и сын, которого ношу под сердцем, не нужен.

Всевеликий, мне лучше не заикаться о цели визита. Я не имею права о чем-то просить эту женщину.

–  Мне жаль.

Я встал и поклонился, собираясь сбежать и никогда больше не переступать порог квартиры Дисы.

–  Не торопись, - она подняла голову.
– Ты не просто так пришел. Экипаж нужен, по глазам вижу.

–  Нужен, - не стал врать я.
– Для опасного дела.

Она кивнула, сходила за шапочкой слухаря, нацепила ее на голову и минут пять пребывала в прострации, невидяще глядя в одну точку и лишь изредка шевеля губами.

–  Ступай в вертолетный центр, выберешь любой.

Я снова ей поклонился.

–  Чем-нибудь я могу…

–  Помочь?
– грустно закончила она мой вопрос.
– Разве что продать рецепт самого сильного на свете приворотного зелья для Берсая. Этот человек любит себя и собственную должность. Да о чем я, тут приворотное зелье бессильно, - она вздохнула.
– Иди. И удачи тебе, Охотник.

Я не стал задерживаться в ее квартире, побежал забирать экипаж, чтобы возница отвел его на крышу Вольницы. На душе было гадко.

Переговорив с Ньего Регаром, желавшим быть в курсе подготовки, я направился по магазинам за экипировкой для себя и горгульи. На углу улицы Старых карет и Пивной я замедлило шаг. Так и знал - следят. Следят с того времени, как я вязался в дело Сарендины.

Поначалу слежку я не просек, удивляясь неясному беспокойству и тоске. Последняя привлекла в квартиру бормотуна, а я даже не насторожился. Только после тесного

общения с Берсаем я понял причину тревоги - обо мне кто-то постоянно думает, повторяя имя по нескольку раз на день. Причем размышления эти не сулят мне ничего хорошего.

Следили ненавязчиво, словно проверяя - на месте ли я, не сбежал из города? Потому заподозрил неладное я два месяца назад. Что им нужно? Влияния на изобретательницу я не имею. Вызвать в многострадальное тело еще одну душу по книгам Сарендины может любой достаточно сильный чародей.

Или не в Сарендине дело? За восемь месяцев работы в Вольнице вместе с Тирелем и Нюкой я раскрыл немало щекотливых дел. Кому понадобился рядовой Охотник?

Я резко обернулся и увидел его - невзрачного человека в светлом плаще не по сезону. Значит, либо огнеметатель (что вероятнее всего, если дело связано с Сарендиной), либо северянин. Тогда нынешний морозец для него - лишний повод проветриться.

Понимая свой просчет, человек отвернулся, смешался с толпой. Я раздосадовано присвистнул. Поторопился. Следовало заманить его в проулочек и там скрутить. Ладно, забыли. Умные мысли частенько подтормаживают.

Решив, что похищение Энафара сейчас гораздо важнее, я выкинул из головы преследователя, пообещав побеседовать позже с Ньего. Уж он-то будет в курсе решений руководства резиденции и на прямой вопрос вряд ли станет отнекиваться.

Так что я встряхнул головой, прогоняя неудачные мысли, и вошел в первый магазин. Для начала следует одеться подобающим для путешествия образом.

Вылетели мы только через десять дней. То Тарвис завершал затянувшееся дело. То Люцию отослали в резиденцию проклинателей с секретным письмом.

До сего момента вертолеты я обходил стороной, считая слишком ненадежными и опасными, поэтому первую треть пути настороженно поглядывал в круглое окошко и прислушивался к шуму винтов.

Мои помощники тоже не скучали. Тирель недовольно морщился, листал рекламные материалы, в красках расписывающие преимущества экипажей огнеметателей перед "неуклюжей каракатицей Сарендины". Тарвис донимал Малыша последним городскими сплетнями. Гигант благосклонно выслушивал болтовню, кивал невпопад и хрустел сухариками. Выполнявшая обязанности возницы Люция объясняла принципы управления летающим экипажем любознательной Нюке.

Летели мы в городок Плес на границе Западных степей. Именно там коротал зиму клан фуфы Хифы вместе с челядью и рабами. И самое главное - с их чародеями, именуемыми постуканами. Постуканы били в большие кожаные барабаны, концентрируя силу и направляя ее на противников через барабанные палочки.

По свидетельству зачитанной мною до дыр книги: даже у самых искусных магов в присутствии постуканов творимые чары теряли половину мощи. Единственными магами, способными сопротивляться чарам степняков, были водомерки. Изучит данный эффект, как и захватить в плен чародея кочевников желающих не находилось. Как шутил Тарвис - мы будем первыми.