Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)
Шрифт:
На остающиеся полторы анны они могли покупать у управляющего рис и бетель. Но за ними числились еще и те пятьдесят анн, которые им выдали при вербовке, так что в течение первых четырех лет выходило не больше пол-анны в день на человека.
Женщины и дети выполняли такую же тяжелую работу, как и мужчины, но платили им вдвое меньше. Кроме того, они были обязаны бесплатно убирать жилища сахибов.
В лагере вспыхнула лихорадка. Большинство рабочих привыкло к горному климату, к сухим горячим ветрам на равнинных просторах. Они не переносили
Люди стали умирать.
Корабль привез новых переселенцев, живших раньше на берегах рек и в долинах провинции Андхра. Но скоро стихли и их жалобные стоны. Один за другим потянулись дни, заполненные изнурительным, беспросветным трудом. Обманутые люди молча переносили град проклятий и ударов, которыми осыпали их белые дьяволы.
Неподалеку от хижин управляющий выстроил из бревен и досок прочный дом; туда можно было ходить по вечерам и получать там табак и чаши с обжигающим горло напитком, издававшим резкий запах.
Надсмотрщики проводили здесь все вечера и, судя по громкому хохоту, веселились вовсю. Здесь в отдельном помещении сидели индийцы, отчаявшиеся в своей судьбе, и управляющий записывал в долг все, что они брали.
Многие из них продали душу новому дьяволу — опиуму.
Они втягивали через бамбуковую трубку сладковатый дым и через несколько минут уже корчились на полу во власти сладостных, распаляющих кровь видений, забывая свою жалкую участь.
Однажды на работе Пандаб увидел, как главный сахиб подошел к Манахи и оглядел ее тело и лицо, словно осматривал лошадь, которую собирался купить.
Она выронила лопату, попятилась. Долго, долго после ухода сахиба она не двигалась с места. Потом убежала в свою хижину. Пандаб, последовавший за нею, не добился от нее ответа.
А ночью она все рассказала ему сама. Растерявшийся Пандаб переспросил:
— Жить у него?
— Да.
— Тебе? Одной?
— Он так велел.
— Я убью его!
Она беспомощно взглянула на него.
— Мой заработок…
— Что, он не хочет отдавать?
Молчание.
И тут Пандаб понял, что им нельзя больше оставаться здесь.
2
Пандаб пробуждается от дремоты, которая свинцовой тяжестью легла на его веки после того, как зашла луна. Превозмогая усталость, он будит Манахи.
Горсть риса — вот весь их завтрак в это утро. Скатав одеяло, Манахи вешает сверток на бечевке через плечо и идет за Пандабом, прорубающим своим парангом путь в чаще.
Тяжелый клинок рассекает лианы и ветки.
К полудню они выбираются на большую дорогу, по которой не так давно шли на юг, к морю, вместе с сотнями других обманутых людей. Они проходят мимо полей, где работают мужчины и подростки, обмениваются приветствиями с встречными путниками, отдыхают в небольшой рощице.
К вечеру перед ними снова вырастает стена леса. На опушке стоят хижины переселенцев, такие же приземистые и
В дверях одной из них показывается человек с черной бородой.
— Привет тебе, Маркех! Дай нам поесть — мы голодны!
Чернобородый внимательно вглядывается и, всплеснув руками, восклицает:
— Пандаб! Ты?!
— Не пугайся!
— Разве вы не ушли тогда с чужеземцами? Или сахибы не сдержали слова?
— Богатство, которое нам обещали, — сплошной обман. Многие из тех, кого ты знаешь, умерли на этом острове. Другие еще живы, но ты никогда больше не увидишь их.
— А вы как сюда попали?
— Мы убежали, нас никто не заметил.
Чернобородый еще раз оглядывает Пандаба, потом Манахи. Качает головой и наконец произносит:
— Входите!
В хижине горит факел, при тусклом свете пожилая женщина растирает между двумя камнями зерна риса. Чернобородый говорит ей что-то на ухо. Она наполняет кашей из пузатого горшка две деревянные миски и ставит их на землю.
Насытившись, Манахи перебирается в угол к женщине, и они сидят там, перешептываясь. Чернобородый подсаживается к Пандабу и говорит ему:
— Значит, вы убежали? Ну, рассказывай!
Пандаб немногословен. Его повествование быстро подходит к концу.
— Мы прятались на острове, пока я не достал в лагере одеяло и немного риса. Паранг я тоже захватил с собой.
— Хороший нож! — заметил чернобородый.
— Когда стемнело, мы вышли на берег. Я знал, где хранятся лодки. Отвязал их все до одной и столкнул на воду. В последнюю мы сели сами и уплыли оттуда.
— Через море?
Пандаб усмехается.
— Разве я не был рыбаком? Мы плыли две ночи и один день, а потом еще целый день шли пешком. И вот мы здесь!
— Хотите остаться тут?
— Сможем ли мы прокормиться в этой деревне?
— Трудно сказать. После вашего ухода пришли новые переселенцы. Они заняли пустые хижины. Шли дожди, и урожай выдался хороший. В твоей хижине сейчас живет другой.
— Что ты мне посоветуешь?
Чернобородый молчит.
— Что я могу тебе посоветовать! — произносит он наконец. — Хижина принадлежит теперь этому человеку. Ты не можешь отнять у него жилье и его клочок земли, Он обрабатывал его.
— Но ведь нам тоже надо жить!
Чернобородый пожимает плечами.
— А стал бы ты опять работать на белых?
— Я готов на все, лишь бы нам как-то устроиться, — мрачно отвечает Пандаб.
— Пойдешь отсюда на восток, вокруг озера и дальше, пока снова не окажешься в больших лесах. Там найдешь место, где сахиб устраивает плантацию. Говорят, что она будет больше других и что там посадят деревья, дающие белый клейкий сок. Сахиб только недавно приехал и ищет рабочих. Так сказал глашатай.
— Глашатай?
— Он приезжал к озеру и спрашивал людей, не хотят ли они работать у белого. Но мало кто согласился, С теми немногими он отправился назад.