Охотники за курганами
Шрифт:
Майор внезапно ухватил графин и, минуя рюмку, налил водки в большой, в пинту, стакан. Сей стакан он жадно выпил, утерся рукавом и стал слезными глазами смотреть в упор на Гербергова.
Тот продолжил на латыни, слегка усмехнувшись:
— Просит сей раб, чтобы сегодня вечером, когда станете, господин Полоччио, держать аудиенцию у губернатора, замолвили за него слово. Дабы в регулярном отчете Императрице губернатор не забыл упомянуть, что он, ссыльный майор, добровольно и дельно выполняет все ваши приказы.
— Хомо-хомонис-ляпус эст, — пробурчал на эти слова Гербергова Полоччио.
— Согласен, — живо отреагировал Гербергов, —
— Что советует этот думкопф — губернатор Сиберии? — нетерпеливо спросил Полоччио, вплетая в грубую латынь еще более грубый язык дойч и отметая сразу соображения насчет сева зерна и нехватки людей. — Императрицей лично было мне гарантировано, что люди — будут. Любой ценой!
— Наша Императрица, уважаемый синьор Полоччио, — заговорил по-итальянски Гербергов, в отместку, видимо, за плохой немецкий язык ученого посланника, — не имеет никакого понятия, что есть Сиберия. Она знает только, что сия страна неведомая и далекая. Но раз это страна, думает Императрица, значит, люди там есть. Вот оттого и вам было дано такое поспешное обещание! А людей здесь — нет!
Ссыльный майор, до того слушавший спор больших вельмож, уронив голову на грудь, голову поднял. Налил водки из графина, минуя рюмочку, снова в стакан, выпил и сказал:
— Нет людей! Но — будут! Я вам их так отмуштрую, что только пыль станет заворачиваться по маршруту!
— Помолчи! — пристукнул Гербергов по столу.
Майор снова уронил голову на грудь.
— Дело в том, что сегодня в Тобольск пригнали партию рекрутов, — пояснил Гербергов, — будущих солдат. Майор и предлагает выпросить у губернатора половину партии — две сотни человек для удовлетворения ваших потребностей.
Этот поворот дела Полоччио следовало обдумать. Он встал и подошел к узкому окну. Во дворе трое кривоногих казаков, обросших волосьями от глаз до пояса, неспешно били нынешнее доверенное лицо Полоччио — бывшего факторщика Брагу. Тот мотал головой, но кричать не смел.
Полоччио постучал по слюде перстнем, казаки подняли головы. Увидев кулак Полоччио, казаки встали во фрунт, отдали смутной тени за окном честь, обнялись и пошли со двора.
Изучая в секретном центре иезуитов, в Падуе, организацию и структуру российской армии, Полоччио знал, что солдаты и казаки — войско разное и друг друга не любящее. Казаки кочуют на охране степных новоприобретенных пространств Империи. Куда Полоччио и направляется. Следовательно, по учению иезуитов, солдаты в степи станут стоять против казаков, за его ученую жизнь. Грамотно!
Ученый посланник вернулся к столу.
— Предложение о рекрутах считаю правильным. Императрица узнает о деяниях ссыльного майора. Обещаю. Теперь так. Выступление ученой экспедиции назначаю на послезавтра, на число апреля месяца пятнадцатое! Жду полной готовности.
— Это никак невозможно! — просипел ссыльный майор, уже возомнивший себя большим начальником. — День, стало быть, завтра — понедельнешный, а русские в понедельник больших дел не творят. А еще — Церковь наша не велит! — тут майор уставил свои голубые глаза
Гербергов при злой речи майора замер, но успел подмигнуть Полоччио, что майор, хоть и пьян в кочергу, говорит праведно, без угрозы.
Тогда Полоччио встал и сказал торжественно:
— Никакой утраты государство Императрицы вашей Екатерины Алексеевны не понесет! Клянусь! И велю после похода отслужить всем миром молебен в ее честь! Клянусь!
Неожиданно до того смирно сидевший майор вскочил, туго обнял ученого посланника Полоччио и принялся слюняво лобзать его в обе щеки…
Полоччио еле вырвался из медвежьих объятий.
— Так не принято в просвещенных странах выказывать уважение и преданность, — сообщил он майору, утирая батистовым платком лицо.
Майор задумчиво и неожиданно осмысленно посмотрел в глаза Полоччио, потом на Гербергова. Тот увернулся от взгляда майора опустил голову и начал перебирать оглоданные кости. «Ох, сейчас и врежет! — подумал Гербертов. — Пронеси судьба меня-то хоть мимо!»
— А в просвещенных странах принято посылать людей как в нашей сказке? — осведомился пустым голосом майор Гарусов. — «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что».
Полоччио уловил за этим вопросом не простую злость, а злость человека, знающего свою власть. И, судя по мальчишескому надрыву голоса майора, власть огромную. Откуда у этого ссыльного такая гордыня и воспарение над людинами?
Ученый посланник почуял под взглядом майора тяжесть в животе, как перед дуэлью. Еще есть время отказаться от этого кондотьера… В конце концов, Гербертов, наверное, тоже научился в сей Тартарии людей гнобить словом и делом — командовать. Только бы отойти от городов и поселков русской Сиберии, а уж там и сам Колонелло, снеся штук пять голов беспричинно и наобум, сумеет добиться от толпы повиновения. Так есть всегда…
Домыслить о своей доле майор Гарусов ученому посланнику Джузеппе Полоччио не дал:
— Ваше ученое степенство! — заревел он быком. — Да поверьте навек только вам преданному человеку, человеку, у коего судьба в руце вашей!
— Во что поверить? — сильно искажая русские слова и чуя непроходящую тяжесть в животе, спросил Полоччио.
Майор, выпрямившись у стола, стал перечислять:
— Ну как же? Выход особинной партии в неведомые земли назначаете, будто из дому в костел едете! Маршрут мне не указан по стратегическим ориентирам, сроки их достижения не указаны тоже! Таким вашим умыслом затевая поход, мы, Ваше степенство, споткнемся уже через неделю! Богородица тебе в гопу! Пропитание одного надо сколько? Возов под пропитание надо — сколько? Лопаты, кирки, ломы, ножи — сколько? Возов под них — сколько? Не знаете? А лошадей под провиант, под шанцевый инструмент, под больных и увечных, под добычу — сколько? А придет случай реки переплывать — дощаники станут потребны? Их — сколько надо, в бодливу университетскую падуаницу мать ети? Или прикажете рубахи да порты надуть и на них плыть?