Охотники за курганами
Шрифт:
Точно сказал Баальник. Темный от сырой земли песчаник явно показал старика с узкими глазами, держащего полукруглую чашу донцем вверх. Из чаши вниз древний каменщик высек насечки. Получалось — старик сыпет вроде зерна на могилу.
Все было понятно.
— Копать! Немедленно копать! — заорал Полоччио.
— Кости одни здесь достанем, Ваше благородие, — спокойно ответил Баальник. — До нас уже покопались. А ежели имеете интерес, то пора нам ехать вон к тому большому бугру.
Князь крикнул обозникам, махнул рукой вперед. Две сотни повозок
— На тридцать верст окрест вам скакать, — тихо сказал есаулу Олейникову князь, — бери всех джунгар, промчитесь скрозь окрестности, будто гребнем. Чего нам опасаться надо али нет — реши сам.
Есаул повернулся и пошел к своим лошадям. Меж них стояла и повозка, на которой лежал изнемогший Акмурза.
Скоро возле низкого кургана не осталось людей и повозок, кроме повозки с больным джунгарином.
Князь Гарусов подошел к джунгарскому предводителю:
— Акмурза, айналайн{11}! А где твой лекарь?
Бравый воин превратился в худого, лицом сморщенного старика.
— Не принимай моих болезней, великий Сур кан, — просипел старик, — не надо. А лекарь… пропал лекарь. Совсем дурак оказался.
Старый воин русское слово — дурак — произнес с прищуром. Князь оглянулся. Внук Акмурзы, Байгал, сидевший на коне в сторонке, но разговор слышавший, вынул из подседельной тороки лекарский кошель, потряс им.
— Лекарь был из рода киданей, — торопливо сообщил Байгал. — Потому все лекарства пробовать должен был сам. Одно попробовал, прежде деда, и упал. Быстро умер.
Конь, коего князь держал за узду, стоял сзади и вдруг брыкнулся. Князь оглянулся. Старик Вещун, неведомо откуда взявшийся, подошел совсем близко к повозке Акмурзы и жестким, немигающим взором смотрел на джунгарина. Джунгарии завозился на сенной подстилке.
— Прикажи, Сур кан, — просипел, изнемогая Акмурза, — чтобы шайтан отошел. Мне худо с ним рядом.
Князь опустил повод коня, шагнул к Вещуну.
Вещун перевел взгляд на Артема Владимирыча и легко, так что шевельнулась только борода, качнул головой. Князь остановился.
— Байгал, — попросил Артем Владимирыч, — останься. Твои нукеры без тебя обойдутся. Здесь нужен.
— Прикажи нойону, пусть перевернет деда на правый бок, обнажит ему спину, — велел князю Вещун. — А ты, Артем Владимирыч, добудь мне пороху и водки. Немедля добудь. Шер шень{12}!
Князь, будто его ударило, оглянулся. Никого из своих доверенных людей он не увидел. Так дед его, Анастасий-Ульвар, командовал, когда требовал от внука сделать дело быстро, даже по цене расцарапанной рожи или рук. Артем Владимирыч кинулся на коня и погнал за обозом. Огибая курган, он увидел стоящую повозку монаха Олексы.
Спрашивать, чего монах не едет за обозом — следит за князем, что ли? — было некогда.
— Олекса! — заорал князь. — Догони обоз, добудь моим именем у
Когда Олекса и растревоженный Егер примчались назад, к кургану, внук Акмурзы выпрягал лошадь из повозки деда. Прятал лицо. Вестимо — плакал.
Егер на ходу нагнулся, поставил у ног князя кошель, развернулся и, увидев отмашку княжеской руки, пошел наметом догонять обоз. Олекса остался возле повозки. Стал перекидывать ногу из стремени, чтобы встать на землю.
— Йок ер Маар!{13} — цыкнул князю Вещун.
— Олекса, — смиренно сказал Князь, — ты, пожалуй, поезжай, догони обоз. Да пусть там мигом, на ходу, варят густую сурпу из молодого бара1нка.
Олекса закинул ногу снова в стремя, поднял правую руку — перекрестить остающихся.
— Кереметь шактана!{14} — рявкнул в голос князь на Олексу и стукнул кулаком по морде его лошади. Та, скользнув передними ногами, понеслась прямо на курган и скрылась за могильником.
Вещун нетерпеливо показал на привезенный кошель. Князь кинжалом обрезал узел и достал из кожаного нутра склянку водки и тугие промасленные бумажные скрутки с ружейным порохом — патроны. Положил на повозку, рядом с дрожащим телом Акмурзы. Вид его левого бока со спины был ужасен. Огромный пузырь плоти вздулся на лопатке, оттуда сочилась вонькая зеленая жидкость. Предводитель джунгар вдруг застонал тихим, отходящим голосом. Вещун сунул руку в поясную кису, вынул оттуда узкий, странно и тускло блеснувший нож. Резко махнул им и срезал кусок дряхлой полы халата джунгарина. Намотал материю на подвернувшуюся палку, полил водкой, чиркнул кресалом. С третьего раза материя занялась голубым пламенем.
— Сен! Кель мен!{15} — крикнул Вещун Байгалу. И добавил по-русски: — Держи ноги деда. Крепко. А то — зарежу, куттак ем!{16}
Артем Вдадимирыч поразился, что Вещун нервничает и лается матерно на трех языках. Видно было: сам не уверен, что ладно выйдет с лечеванием в степи.
Байгал, все еще пряча мокрое лицо, навалился на ноги деда.
— А ты, княже, держи нойону голову. За плечи берись, голову локтями зажимай, во всю силу, едрит твой корень!
Вещун хищно примерился и резко полоснул ножом черно-синий пузырь на спине Акмурзы. Фонтан вонючей жижи залил руки князя, облил длинную бороду Вещуна. Тот отбросил нож в сторону, даванул на плоть руками. Акмурза забился телом, мотая Байгала, еле удерживающего ноги деда. Князь так сжал голову нойона, что боялся — лопнет.
Вещун прямо в рану, длиной в перст, плеснул водку. Снова сжал кожу руками. И так проделал три раза. Последний раз водка вытекла только чутка с гнильем. Тогда Вещун пальцами правой руки развел рану, а левой стал сыпать в нее порох из надкушенного им патрона. Высыпал порох так, что он густо облепил разрез, и поднес к ране огонь от факелка.