Охотники за курганами
Шрифт:
Но тишина стояла. Тяжелая, недоверчивая.
Егер, на случай лежащий в засаде с десятком солдат в сотне шагов от переговорщиков, поднял руку… наверное — стрелять.
И вдруг разом прокатился над степью тихий и согласный шепот:
— Джарайда! Джарайда! Катерина! Катерина!
Они, надо полагать, уже знали, какими бывают праздники в степях Оренбурга…
Откричав так, остатки отряда Валихана, отказавшись даже поесть, заспешили к своим аулам — немедленно начать откочевку. Пока всесильный и кровавый джуань-шигуань провинции
Все еще смурной, Валихан взял бумагу, сунул свиток в левую ичигу — сапог и, не оглядываясь, пошел к своему коню.
Князь, тоже пасмурный и недовольный, обедать решил позже. И пошел глянуть на раненых в устроенном среди телег лазарете.
Ранеными оказались восемнадцать человек. Убитыми — двадцать шесть. Олекса подсунулся было в лазарет за убитыми — хоронить. Вещун, правивший перерубленную руку матом орущему солдату, прикрикнул на Олексу:
— Не трожь. Солнце еще не упало.
— Ты это чего, старик? — возмутился Олекса.
Князь решился вмешаться, благо, злости хватало.
Вещун его опередил:
— Чтобы после нашего ухода отсель не было поругания телам наших людей — их надо предать огню. А сие действо велено древним наказом вершить при заходе солнца. Готовься, монах, собирай дрова. Костровище палить не ближе ста шагов от кургана. Место выбери сам.
Олекса выпрямился во весь рост и резнулся башкой об оглоблю телеги. Пока тер зашибленное место и подбирал в ответ старцу мягкие христолюбивые словеса, Вещун говорил уже князю:
— И ты готовься, княже. Поймали мы себе на хвост огромную гадюку. Сии кощии теперь не отстанут от нашего пути…
— Отстанут, — грубо ответил Артем Владимирыч, — у меня на то способ есть! А русских будем хоронить по христианскому обычаю… Извини, старик. Потом поймешь!
Князь, уходя к солдатам от пронзительного взгляда Вещуна, посмотрел на крышу вагенбурга, где обедал ученый посланник и его присные. Подумал, что насчет упокоения убиенных прав Вещун. Но и Олексу забижать никак нельзя. Да и среди солдат пойдут пересуды. А уж ученый посланник ославит на всю Европу русских дикарей, жгущих трупы своих солдат. Вот если бы пожег чужих…
Вот блядомор напал, а! Везде — политика. Даже в степи.
Князь подумал, что зря обидел старца, много содеявшего для отряда. Тогда обернулся, мягко сказал Вещуну:
— Разбирать нам обряды и обычаи здесь некогда, отец. Сам же сказал — гадюка на хвосте. Прямо сейчас, чую, где-то рядом рыскает их разведка. Своих павших немедля захороним в общей могиле, за курганными пределами. Но креста над сей могилой не встанет! А вот помету, где русская могила, мы такую установим, что и через сто лет внуки тех, конных татей, помнить будут, где наши люди полегли…
Сказал так и крикнул Олексе, чтобы выносить тела погибших.
Артем Владимирыч быстрым шагом пошел прочь от Вещуна. Искал Егера.
Тот сидел на краю наспех вырытого окопа рядом с Баальником и пытался первый раз в жизни
Князь сел на бруствер, не глядя на курительные мучения Егера, сказал ему, что надо сделать с трупами кочевников.
Егер кашлять перестал и задрожал рукой с трубкой. Старый, много видевший Баальник тихим голосом, но голос тоже дрожал, поддержал намерение князя:
— Урок надо дать, надо… Урок такой силы, чтобы раз и навсегда запомнили — с нами битися, можно. Если охота пришла — смерти отведать…
Егер выплюнул изо рта остатки табачной крошки и пошел к солдатам с диким, но княжеским приказом.
Полоччио в дела войны не мешался. Он с Гурей, пока было светло, лазил с факелами в курганный ход. Его образовывала по сторонам земля, а сверху — необъятная гранитная плита. Уткнувшись в каменную кладку стены, Полоччио стал было соображать — как пробить эту стену.
Способ придумал остромыслый иудей. Он предложил стену не ломать, а осторожно вынуть верхний ряд камней, что лежат прямо под плитой. И в ту дыру лазить. А середину каменной кладки никак не ломать. А то получится то, о чем говорил старик Баальник, бывший вор и бугровщик.
Ученый посланник утвердил этот вариант бугрования.
Бить молотами кладочные камни под самой плитой Полоччио велел своим рабам, купленным за вино — Вене Коновалу и Сидору Бесштанному.
Они с молотами встали у стены, ждали команды — бить. Широкий проход в земле так и остался загороженный вагенбургами. В проходе, кроме обреченных на смертный конец молотобойцев, находились Полоччио, Гуря, князь Гарусов, старики Вещун и Баальник. На случай большого веса богатств снаружи, за вагенбургами, ждал призыва Егер с тремя десятками добрых солдат. Кто держал наготове мешки, кто — носилки.
Полоччио отошел от стены на десяток шагов крикнул:
— Бей!
Тяжелые молоты враз ударили в один камень. Он неожиданно и сразу упал внутрь кургана.
Собравшиеся напряглись. Но внутри огромного холма стояла тишина. Только чуть слышно сыпался потревоженный песок.
Полоччио быстро подошел к стене, ткнул тростью соседний камень. Командовать уже не пришлось. Два молота ударили в указанный камень, и камень так же, с обычным стуком тягости о землю, без грохота, свалился внутрь.
— Обождать бы надобно, — тихо посоветовал Баальник, — чтой-то больно легко у нас получается рубить дверь.
— Бей! — проорал Полоччио, даже не указав — куда.
Коновал и Бесштанный, знакомые с кирпичным делом, ударили по следующему ярусу камней. От их удара улетели во тьму могилы сразу два камня.
— Бей! — уже весело прокричал Полоччио.
За двадцать ударов, это подсчитал Гуря, удалось прорубить в каменной клади проход шириной в полтора аршина от плиты до земли.
А курган, до сего губивший землекопов, на каменную ломку не отозвался даже скрипом или обвалом земли.