Океан Бурь. Книга первая
Шрифт:
Из корзины послышался стон:
— Вовка, ты где?
— Я здесь.
— Живой?
— А ты?
— Я немного еще живой…
Они помолчали. Потом Венка поднял голову и снова бледным голосом спросил:
— Тебя выкинуло или ты сам?
— Сам вылез.
— А я испугался, думал, куда это тебя занесло.
— Иди сюда. Отдохнем да снова полезем. Надо привыкать.
Венка вылез и сел напротив. На него неинтересно было смотреть — такой он был весь бесцветный, белый, как береза.
— И ты, как береза, — прошептал Венка. —
— Эх ты, — без всякого воодушевления пролепетал Володя.
В это время неизвестно откуда появился Васька. Он посмотрел на обоих приятелей, на пестерь, покачивающийся на веревке, и сразу все понял.
— Слетали? — спросил он. — Ну, как там, на Луне? Здорово вам лунатики наподдавали. А мне покачаться можно?
— Иди, иди, — проворчал Володя, — нечего тут…
Но вдруг Васька сообщил:
— Ну, вы не очень-то. Через пять дней в школу пойдем, а я теперь с вами в одном классе учиться буду. Понятно? Я теперь второгодник и над вами старший.
Тут как-то сразу они пришли в себя и в один голос закричали:
— Болтаешь ты, Васька!
— Уже в школу!
— Да вы что? И вправду с Луны свалились! — засмеялся Васька. — Всю память у вас отшибло. Через пять дней прощай, свободная жизнь!
И все сразу притихли под горячим солнцем: прошло лето, промелькнуло.
— Примолкли? — мстительно засмеялся Васька.
Венка вздохнул. Володя пригрозил:
— Посмеешься еще, погоди.
— А мне теперь хоть бы хны! — сказал Васька. — Я еще в прошлом году все уроки прошел-выучил. Я теперь, захочу если, завалюсь пятерками.
— У Марии Николаевны запищишь, — пообещал Володя.
— Видал я всяких, — продолжал бахвалиться Васька, но все-таки спросил: — А она у вас какая?
— Она — железо, — поднял кулак Володя. — У нее не выкрутишься.
Васька все еще храбрился, хотя было заметно, что ему стало не по себе.
— Не страшно. У меня шкурка дубленая.
— Башку надо дубленую, а не шкурку, — сказал Венка.
Володя спросил:
— Ты про Митьку Семячкина слыхал?
— Какой еще Семячкин?
— А такой вот, вроде тебя, задавала. Два года во втором классе сидел, ничего не хотел знать. На все педсоветы его вызывали и на родительские комитеты. Пионеров к нему прикрепляли, а он плевал на все.
— Лупили его дома, наверное, как собаку? — загрустил Васька.
— Некому было. Отец на фронте погиб, а мать что?
— Матка, это не страшно, — согласился Васька. — У нее жалость. По затылку шлепнет и все. Ну, а что Митька?
— На третий год остался.
— Силен!..
— Вот тут Мария Николаевна за него и взялась.
— Как взялась?
— Узнаешь, — пообещал Володя. — Она всегда говорит, что наш класс должен быть лучшим в школе. У нас за четверку и то прорабатывают на собрании.
— Да Митька-то что?
— Не выдержал. В другую школу перешел.
— Ну и ладно, —
Только это у него получилось не очень-то уверенно.
Глава четвертая
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
Первый день в школе после каникул — самый бестолковый. Еще никто толком ничего не может сообразить, никто не знает, кончилось лето или еще не кончилось. Все носятся по коридорам, по лестницам, залетают в свои и чужие классы.
И все кругом такое новое, чистое, блестящее и пахнет краской. А когда пахнет свежей краской, то всегда ждешь, что сейчас тебе покажут что-то такое, чего еще никогда не показывали. Почему бы это?
И еще в школе пахнет солнцем, свежей травой, цветами, и нисколько не пахнет школой. Наверное, поэтому никто и не верит, что уже кончилось лето, а все носятся как дикие, да что-то орут, что-то пытаются рассказывать. А кому рассказывать, когда никто не хочет слушать, а всем хочется рассказывать, потому что каждый думает, что только у него были самые интересные приключения. Ну, конечно, многие такое выдумывают, что даже самим делается интересно.
Особенно Венка отличается. У него такая богатая фантазия, он в одну минуту может навыдумывать столько, что хватит рассказывать на целый день. А главное, так рассказывает, что ему верят. Ну а сейчас, конечно, перестарался, рассказал, как в лесу встретил тигра, маленького такого тигренка. Сначала тигренок испугался, а потом ничего, привык и даже в определенное время приходил к Венке поиграть.
В это время показался Васька Рыжий. Он шел, ни на кого не глядя, расталкивая малышей и стараясь наступать девочкам на ноги. При этом он приговаривал бойко, как на базаре:
— Рассыпайся, горох, на тысячу дорог.
Подойдя к мальчикам постарше, он сморщил свой носик-репку и спросил;
— Кто тут главный?
Никто не ответил, тогда Васька заявил, что теперь он будет над всеми атаман, потому что он старше всех и сильнее всех. Когда подошел Володя, он даже не посмотрел на него. А у Володи характер такой, что даже мальчишки из старших классов с ним не связываются. Это не потому, что он сильнее всех. Нет, есть и посильнее, но зато он очень ловкий и какой-то бесстрашный. А Васька вообразил, что если он второгодник, то все его испугаются.
— Ты тут потише, — предупредил Володя.
Васька спросил:
— А что?
— Вот тогда узнаешь.
— Хо! — сказал Васька и толкнул Володю.
Толкнул не сильно, наверное, хотел испугать, но тут Володя ударил его по руке. И, чтобы уж Ваське урок этот запомнился надолго, он еще повторил старую дедовскую, вечкановскую поговорку:
— Я — сучок дубовый, от меня и топор отскакивает.
Васька сморщился от боли, но в драку кинуться не отважился, а только подергал носиком, как кролик, и как бы даже весело сказал: