Око воды. Том 2
Шрифт:
Небо нависло над городом тяжёлое свинцово-синее, словно его мысли, такие же мрачные, которые давили на душу непомерным грузом. Сначала ему казалось, что он отравлен курьмой и когда дурман уйдёт, когда его голова очистится от ядовитого дыма, он сможет наконец не чувствовать этой убийственной тяжести внутри и горечи.
Но вот дурман выветрился, а ему стало как-то совсем худо. Вместо тошнотворного ядовитого забытья внутри теперь бушевала злость, и Дитамар не знал, на что именно он так зол сейчас. Ничего, кроме: «На то, что всё вот так получилось», в голову ему не приходило. Он не раскаивался в том, что
Это же надо быть таким болваном! Где он оставил свои мозги?! Довериться девчонке! Позволить капитану следить за собой, и этой интриганке Ребекке… А есть вообще в Рокне хоть кто-нибудь, кто за ним не следил всё это время?! Проклятый флёр… Паршивый же он игрок, что был в себе так уверен! А его обыграла девчонка с идеалистичной идеей поймать Зверя! И она поймала его, будь он неладен… Из всех его глупых планов, план нарядиться мэтром Альдом и водить дружбу с этой девчонкой был воистину самым тупым!
Дитамар в ярости пнул стоявшую у ворот старую корзину, в которую садовник собирал листья, и едва не содрал с петель туго поддавшуюся калитку. Он чувствовал такую злость внутри, что, казалось, она может выкорчевать эти ворота вместе со столбами, стоит ему только захотеть.
Лея его предала! Поверила какому-то капитану… «Я не хочу любить тебя… Я хочу тебя ненавидеть. Всеми силами, какие найду». Эти слова жгли его изнутри, наполняя кровь ядовитой кислотой, и в какой-то момент Дитамару показалось, что он ненавидит весь мир. Ему хотелось испепелить всё вокруг, бросить в огонь своей ненависти и сжечь. Утопить на дне колодца. А потом забыться в каком-нибудь дурмане, чтобы не чувствовать, не слышать снова и снова эти слова…
«Я не хочу любить тебя…»
И он не хочет! Да и не любит он её! Он не так туп, чтобы поверить в любовь к какой-то слушательнице университета! Это всё связь между ними. Она тянет его душу, словно криво сросшийся шрам, заставляя думать об этом и пытаться что-то исправить.
Где бродит этот клятый Фингар?!
Кажется, он ещё утром послал его выяснить, как избавиться от этой связи. Так где его носит?
— Фингар?! Фингар, чтоб тебя?! — рявкнул Дитамар, входя в большой холл особняка. И, окатив яростным взглядом одного из слуг, спросил: — Где мой помощник? Немедля его ко мне! Из-под земли достаньте! И ещё принесите бутылку кальди! Нет, две! И ещё еды и чистую рубашку. И живо, не то шкуру с вас спущу!
Он поднялся по лестнице, перешагивая через три ступеньки, и проорал на весь дом так, что стёкла дрогнули:
— Финга-а-ар! Финга-а-ар! Где тебя носит, книжный ты червь?!
Фингар явился быстро, озадаченный, если не испуганный, с каким-то фолиантом руках, и, взглянув на Дитамара, который, как зверь в клетке, мерил шагами комнату, спросил осторожно:
— Она… не согласилась?
— Что? В смысле?
Дитамар посмотрел на своего помощника так, будто только сейчас понял: он ведь ничего не знает о том, что произошло за этот день. Разумеется, Фингар не знает! И… не должен знать.
— Не
— М-м-м, э-э-э, милорд…
— Если ты будешь мычать, я вспомню разом все свои правила и выдеру тебя яргом! — прорычал Дитамар.
Фингар поморгал, переступил с ноги на ногу и поправил толстую книгу, которую прижимал к себе одной рукой. И не выдержав того, как долго его помощник собирается с мыслями, Дитамар схватил его за плечи и тряхнул.
— Ну?! Так что? Говори уже!
— Я кое-что нашёл… Не совсем то, но если я правильно уловил суть и парифик Мерениг прав…
— Начинай с главного, Фин. Начинай с главного, — зловеще пробормотал Дитамар, собираясь вытряхнуть всё из Фингара прямо здесь и сейчас. — В пекло парифика Меренига! Что я должен сделать, чтобы избавиться от этой связи?!
— Н-н-нужно просто представить вашу связь в виде… ф-физического объекта, — пробормотал Фингар, разом начав заикаться.
— Физического объекта? Это ещё что значит?! Да не трясись ты, как осиновый лист! Или я тебя прямо сейчас придушу!
— М-милорд, н-н-надо включить воображение… Представить, что эта с-связь — лента, стена или дом. Или мост…
— Мост? Это я могу, — ответил Дитамар нетерпеливо. — И дальше что?
— А затем вы должны представить, что разрушаете этот физический об-б-бъект. Представить её, и себя, и это разрушение между вами.
— И всё?!
— И… д-да.
— Хм… Это будет нетрудно.
Дитамар разжал руки, выпуская Фингара, и снова принялся ходить из угла в угол.
Всё так просто?
— Ты точно ничего не напутал?
— Ну, я не р-ручаюсь, потому что парифик Мерениг, он же не…
— Всё, иди! Знать не желаю ничего про этого парифика! Тут темно, как в колодце! — Дитамар тронул пальцами светильник, и тот засиял тёмно-бордовым светом, отчего комната стала совсем зловещей.
За окном где-то над заливом глухо заворчал гром, словно вторя ярости, плескавшейся у Дитамара в душе.
— Уйди, Фин, — глухо произнёс он, отвернувшись к окну.
Дитамар слышал, как, закрываясь, тихо стукнула дверь, и схватился руками за косяки по обе стороны окна. Сгрёб пальцами подвернувшуюся ткань портьеры, закрыл глаза и представил…
…представил, как она сегодня стояла напротив. Её бледное лицо, и как её губы шепчут:
«Я не хочу любить тебя. Я хочу тебя ненавидеть…»
И мост.
Он любил мосты, и представить тот мост, на котором он впервые встретил Лею, было совсем легко.
Разрушить? Не вопрос… Нужно было ещё тогда позволить реке сделать своё дело!
Он закрыл глаза и увидел его. Правда мост этот оказался немного другим, айяаррским, с изящными каменными арками, похожими на спину присевшего в прыжке зверя. И Лея стояла на этом мосту в точности, как там на Суре. В плаще с распущенными волосами, и вокруг них сияло голубое облако, от которого не отвести глаз. Вот только по другую сторону моста почему-то, помимо воли, вдруг возникла башня из его кошмара. Змей, обвивал её бесчисленными кольцами, и Лея смотрела на этого змея, как заворожённая.