Окольный путь (Велисарий - 1)
Шрифт:
– Сколько прошло времени?– прохрипел он, не поднимая головы.
Александриец усмехнулся.
– Кажется вечностью, не правда ли? Несколько минут, Велисарий. Всего несколько минут.
Антонина наклонилась чад мужем и обняла за плечи. На ее лице было написано беспокойство.
– С тобой все в порядке, любовь моя?
Он медленно повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. Антонина поразилась, увидев там боль и злобу.
– Почему ты молчала? Почему ты мне не доверяешь?– прошептал он.– Что такого я когда-либо сделал или сказал? Разве я когда-нибудь
Антонина отшатнулась в удивлении.
– О чем ты?
– О Фотии. Твоем сыне. Моем сыне.
Она так и села на пол Лицо побледнело, глаза расширились Антонина была потрясена.
– Как ты?.. Когда?..– она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
– Где он?
Антонина потрясла головой. Рука потянулась к горлу.
– Где он!
– В Антиохии, - прошептала она, сделав неопределенный жест рукой.
– Как ты можешь лишать меня сына?– несмотря на то что Велисарий говорил тихо, в его голосе отчетливо звучала ярость. Жена снова потрясла головой, взгляд ее блуждал по комнате. Казалось, она находится в полубессознательном состоянии.
– Он не твой сын, - прошептала она.– Ты даже не знаешь, что... Как ты узнал?
Прежде чем он смог ответить, александриец схватил Велисария за плечи и сильно встряхнул.
– Велисарий! Остановись! Кем бы ни был этот Фотий, он из твоего видения. Очнись!
Велисарий оторвал взгляд от Антонины и уставился на епископа. Примерно через две секунды наступила ясность. Боль и гнев ушли, внезапно сменившись страхом. Он снова посмотрел на Антонину.
– Но он существует? Я не просто вообразил его?
– Да. Да. Он существует, - Антонина кивнула. Выпрямилась. И хотя она не встречалась взглядом с мужем, напряглась словно пружина. Она решила идти до конца.– С ним все хорошо. По крайней мере было хорошо, когда я видела его в последний раз три месяца назад.
По глазам Велисария все собравшиеся увидели, как быстро у него в голове пролетают мысли. Он кивнул.
– Тогда ты говорила, что едешь навестить сестру. Таинственную сестру, которую я почему-то никогда не видел.– Затем он добавил - с горечью: - У тебя когда-нибудь была сестра?
В словах жены тоже прозвучала горечь, но это была горечь прошлого:
– Нет. Не родная. Сестра в грехе, согласившаяся позаботиться о моем мальчике, когда...
– Я сделал тебе предложение, - закончил фразу Велисарий.– Черт тебя побери!– его тон резал как ножом.
Но он показался слабым отблеском лунного света по сравнению с яростью в голосе монаха:
– Черт тебя побери!
Глаза мужа и жены мгновенно повернулись к Михаилу, словно зайцы к когтям ястреба. И на самом деле македонец, сидевший на стуле, напоминал сокола на ветке дерева.
Вначале в глазах Велисария промелькнуло удивление, в глазах его жены злость. Через мгновение они оба поняли свою ошибку. До них не сразу дошло, на кого направлено проклятие.
Нечасто Велисарий отводил глаза первым, но взгляд монаха выдержать не смог.
– По какому праву ты укоряешь свою жену, лицемер? По какому праву? потребовал ответа монах.
Велисарий молчал.
– Поистине люди отвратительны.
Велисарий открыл рот. И закрыл его.
– Покайся, - приказал Михаил.
Велисарий молчал.
– Покайся!– опять приказал монах.
Увидев знакомую хитрую усмешку, появляющуюся на губах мужа, Антонина вздохнула. Ее ручка протянулась к огромной ладони, подобно крошечному котенку, приближающемуся к мастиффу. Секунду спустя его рука накрыла ее и пожала. Очень нежно.
– Я начинаю понимать, почему они идут к нему в пустыню, подобно стаду, - признался Велисарий.
Его голос слегка дрожал.
– Это нечто, не правда ли?– весело согласился епископ.– И ты понимаешь, почему верхушка церкви желает, чтобы он там и оставался. И, как я подозреваю, никто из судей в последнее время не возражал против его затянувшейся ссылки.
Епископ посмотрел на македонца.
– Надеюсь, Михаил, твое замечание насчет священнослужителей не относилось ни к кому из присутствующих?
Михаил презрительно фыркнул.
– Не надо со мной играть, - он взглянул на поношенную рясу епископа. Если ты после нашей последней встречи решил заняться симонией* [Симония продажа и покупка церковных должностей или духовного сана.], ты в ней не очень преуспел. В одном я уверен: если самый знаменитый грек из всех греческих теологов, Антоний Александрийский, когда-нибудь продаст душу дьяволу, то все живое услышит вой Сатаны, понявшего, как его обманули.
Комнату наполнил смех. Когда он стих, епископ нежно посмотрел на Велисария и Антонину.
– Чуть позднее вы должны обсудить вопрос с Фотием, - сказал он.– Я советую вам начать по-доброму. Исходите из того, что цель должна быть благородной. Я всегда считал такой подход самым надежным.– Он улыбнулся. Хотя в теологических дебатах, признаюсь, он редко используется.
Михаил снова хмыкнул.
– Редко? Лучше скажи: так редко, как...– он замолчал и вздохнул. Неважно. У нас нет времени уверять присутствующих в том, что я не имел в виду кое-кого из них, говоря о священнослужителях.– Потом добавил мрачно: Одни замечания на тему займут целый месяц. Даже при моей немногословности.
Македонец наклонился вперед и показал пальцем на вещь в руке Велисария.
– Расскажи нам, - приказал он.
* * *
Когда Велисарий закончил повествование, Михаил откинулся на спинку стула и кивнул.
– Как я и думал. Это не сатанинская штучка. Откуда она появилась, не знаю. Но не из преисподней.
– Иностранец - танцор - не христианин, - неуверенно заметила Антонина Какой-то язычник. Возможно... не от Сатаны, а... Может, это какая-то древняя черная магия?
– Нет, - твердо заявил Велисарий.– Точно нет. Он - самый лучший человек из всех, кого я знал. И он не язычник. Он... как бы выразиться? Не христианин, нет. Но я знаю вполне определенно если бы у всех христиан была душа этого человека, то все мы уже жили бы в золотом веке.