Околоток
Шрифт:
– Может, и говорил, - неохотно признался Сэм. У него не было ни малейшего желания объяснять это какому-то дедуле, который крутил звезды бородой между ногами. Тогда уж нужно всем все рассказывать!
– Хорошо, я исполню твое желание. Слушай меня внимательно: если захочешь стать большим, как взрослый (но не больше!), тебе нужно будет просто сказать: «Ай!», и ты тут же станешь большим, как взрослый (но не больше!). А когда захочешь снова стать маленьким, тебе нужно просто сказать: «Ух!», и ты снова станешь таким, как сейчас. Понял?
–
– сказал Сэм, чтобы запомнить волшебные слова.
– Согласен! Ай-ух! Хорошо! Просто здорово! Именно этого я и хотел! Можно сразу попробовать?
Но старик в черной мантии со звездами уже исчез, и в ту же минуту или сразу после этого Сэм снова заснул.
Спал он очень хорошо - крепко и долго! А потом проснулся, широко зевнул, вытянув левую руку влево, а правую - вправо, и непроизвольно пошевелил пальцами ног. Он проголодался и сразу вспомнил про увиденного во сне старика, звезды и все эти небылицы.
– Как же!
– громко сказал Сэм.
– Значит, мне нужно просто сказать: «Ай!», и я стану большим? Как же! Рассказывай!
Но в ту же секунду, когда Сэм сказал: «Ай!», кровать стала совсем маленькой. Ноги Сэма запутались в простынях, голова вытянулась высоко над подушкой, а руки повисли по обе стороны до самого пола. И когда Сэм это увидел и сказал: «Черт!», он услышал голос, похожий на голос отца.
– Какое второе слово?
– растерянно спросил он самого себя грубым голосом мужчины, у которого ноги не помещаются на кровати.
– Ах да - ай-ух! Ух, ух! Эй, ты что, не слышишь? Ух, ух!
И он тут же снова стал маленьким семилетним мальчиком.
Так он понял, что его сон был правдивым. Той ночью волшебник исполнил его желание, и значит, Сэму оставалось только этим пользоваться. Он встал и, когда начал одеваться, решил проверить, растут ли его одежки вместе с ним. Сэм натянул брюки и так заспешил, что надел свой толстый красный свитер наизнанку. Он сказал: «Ай!» и тут же стал большим: причем его одежда не только подходила ему по росту, но даже пуловер был теперь надет лицевой стороной! (Правда, он казался теперь гораздо светлее, чем раньше.)
Сэму хотелось есть и он был взрослым, поэтому он решил выйти и купить круассанов. Он даже сможет зайти в кафе, заказать большую чашку шоколада и выпить ее, громко прихлебывая, точь-в-точь как взрослые, и никто ему слова не скажет!
Ночью выпал снег. На тротуарах еще не было ничьих следов. В булочной горел свет. Сэм вошел (какая маленькая дверь - едва можно протиснуться!) и попросил дюжину круассанов с маслом. Булочница сказала:
– Четырнадцать сорок, мсье! Приятно, когда на Рождество снег! Хотя при этом и не жарко!
Сэм покраснел до ушей (эти большие уши взрослого человека):
– Но у меня нет денег! Они у матери!
Заинтригованная булочница уставилась на незнакомого господина. Это был молодой человек лет двадцати пяти, хорошо сложенный, приветливый, приличный, свежевыбритый, хотя она никогда не видела
– Если вы не заплатите, я не смогу вас обслужить, - благоразумно объяснила она, придвигая обратно к себе пакет с круассанами.
– Я забыл деньги дома, вот и все!
– сказал Сэм.
– Я еще вернусь! Я вернусь!
– Ну конечно, - ответила булочница, - я отложу их для вас.
Сэм не привык воровать. Возвращаясь домой с горящими от стыда щеками, он задумался, хватит ли у него смелости взять что-нибудь в кошельке матери.
– Этот старый дурак мог хотя бы положить мне в карманы денежек, если уж он захотел, чтобы я стал взрослым!
– проворчал Сэм, вспомнив волшебника, и машинально порылся в обоих карманах. Оказалось, что они набиты пачками бумаги.
– Что это?
– воскликнул Сэм и вытащил две связки в ту самую минуту, когда мимо проходил неряшливый, шатающийся, лысый и толстый пьяница, который шел домой отсыпаться.
– Это, сынок, называется купюрами!
– замогильным голосом сказал пьяница.
– Причем их немало! Если не знаешь, что с ними делать, лучше отдай мне! Уж я-то найду им применение!
Как всякий маленький мальчик, Сэм рефлекторно протянул одну пачку пьянице (там была сотня новеньких пятисотфранковых банкнот). Человек взял деньги, вытащил одну банкноту и озадаченно посмотрел на нее.
– Нет, приятель! Они слишком новые! Ты издеваешься надо мной, парень? Но сегодня же не карнавал! Сегодня Рождество! Рождество! Рождество!..
И, продолжая кричать «Рождество», пьяница стал рвать банкноты и подбрасывать клочки в воздух.
– Но что на них написано?
– в отчаянии спросил Сэм (он еще немного путал числа после десяти).
– Пят-наш-ки! Вот что написано на твоих банкнотах, приятель! Пят-наш-ки!
– прокричал пьяница и пошел прочь.
«Пят... чего?» - подумал бедняга Сэм и принялся рассматривать оставшуюся пачку. Он сразу узнал пятерку, но потом - сколько это будет, со всеми нулями?
Сэм решил вернуться в булочную и выяснить. Он протянул пачку банкнот:
– Мать дала мне это. На круассаны хватит?
Булочница испуганно взглянула на пятисотенные купюры, лицо ее вдруг исказилось, и она завопила:
– Уходите, мсье! Убирайтесь отсюда! Или я позову мужа! Фернан! Фернан! Быстрее сюда! Скорей! В магазине сумасшедший! Сумасшедший! Господи! Убирайтесь отсюда! Вот ваши круассаны! (Она швырнула ему сверток.) Убирайтесь! Фернан! Господи!
Сэм был в полной растерянности, но не испугался (он привык к тому, что женщины кричат), взял круассаны и положил банкноту на прилавок, а затем вышел. Если банкноты не годятся, тут уж ничего не поделаешь! Ей нужно было хорошо их рассмотреть! Но они же все, как мать! Кричат вместо того, чтобы подумать! Сами виноваты!