Окоо судьбы

Дита

Благослови тебя Владыка Вечности, франк!

Айса едва успела подхватить падающего от изнеможения рыцаря. –Ты спас не только меня, но и мой народ от горькой судьбы. Пойдем, тебе надо отдохнуть.

Куда ты меня ведешь?

пробормотал Гизборн, пошатываясь, но послушно бредя рядом с женщиной, опираясь о её плечи. Айса помогла ему взобраться в седло и легко вскочила на круп Фьюри, обхватив своего спасителя за талию.

– Правь, куда я скажу, франк. Моё племя живет недалеко. И они

будут счастливы принять тебя.

Робин очнулся от звука нежного голоса, напевавшего старинную арабскую песню о любви. На мгновение ему почудилось, что все случившееся было сном и он по-прежнему в замке, в комнате Гая, и Амонет поет, стоя у окна. Но наваждение рассеялось, стоило ему лишь открыть глаза.

Он лежал в прелестной, изящно убранной комнатке, выходящей во внутренний дворик. В выходном проеме маячила знакомая массивная фигура. Назир! Сарацин сидел на корточках на пороге, с видимым удовольствием вслушиваясь в нежный голосок певицы. Робин пошевелился и Назир, видимо, услышав шорох, повернул голову.

– Долго же ты валялся, – сказал он, входя в комнату и опускаясь на колени рядом с постелью.

– Сколько?

– Порядочно. Не вставай, есть хочешь?

Робин прислушался к своим ощущениям. Есть не просто хотелось, а хотелось зверски.

Дракона бы съел!

признался он. Назир с улыбкой кивнул.

– Пойду скажу Таус.

– Наз…

– Что?

– Гай не появлялся?

Назир покачал головой. Робин закрыл глаза, свернувшись калачиком под тонким покрывалом.

Гай при шел в себя от ржания Фьюри. Айса что-то кричала сзади. Открыв глаза, молодой рыцарь увидел окруживших их людей, причем к его удивлению, лица мужчин были закрыты, лица же женщин открыты и украшены татуировками, подобными тем, что были на лице Айсы. Поодаль были раскинуты шатры, какие он уже видел. В таких обычно жили Дети Пустыни.

– Спокойно, Фьюри, – Гай погладил верного коня по шее и помог сначала сойти Айсе, потом сам сполз с седла. На спрыгнуть сил не оставалось.

Женщина что-то говорила, бурно жестикулируя, Гай заметил недоверие на лицах, сменившееся робкой радостью, а затем восхищением. Вперед вышел высокий старик в белоснежном облачении, почтительно сложив руки на груди и склонив голову.

– Приветствую, сын мой., – произнёс он на чистейшем английским языке, – иди за мной. Айса, позаботься о коне.

Немало удивленный Гай последовал за старцем, который повел его среди шатров к одному, на котором Гизборн не без потрясения увидел тщательно нарисованный крест.

Внутри шатра было прохладно и пахло какой-то стряпней. У голодного рыцаря потекли слюнки от аромата вареного мяса, но он ничем не проявил своего нетерпения.

– Входи и располагайся, дитя моё, – старик с улыбкой откинул с лица накидку и Гай едва не вскрикнул, увидев белоснежную гриву, ярко-голубые глаза и совершенно не арабские черты лица.

Вы не сарацин!

изумленно произнес он, глядя в это улыбающееся лицо.

– Истинная правда,

мой мальчик, – старик указал на подушки и шкуры,- располагайся. Айса сейчас подаст тушеное мясо и шербет. Благодарю тебя за неё, она- моя единственная дочь, моя отрада и радость моей жизни.

– Ваша дочь…но вы, кто вы?

– Вообще-то, здесь принято прежде юным называть себя, лишь потом говорят старцы, – голубые очи седобородого сверкнули озорно, – но поскольку ты- мой гость, то три дня я не имею права спрашивать тебя ни о чем. Мое имя Эрик из Клэр, я младший сын графа Бейлвина.

– Я слышал о вас, – кивнул Гай, – вы были младшим из девяти сыновей Бейлвина. Ваш старший брат Гуго в свое время обучал меня владению мечом.

Гуго! Он ещё жив?

старец подался вперед, жадно глядя на юношу, ловя каждое его слово.

– Увы. Он тогда уже был очень немолод. Он умер прежде, чем мне сравнялось четырнадцать зим. Но большая часто того, что я умею, его рук дело. Он часто рассказывал мне о своих братьях. О вас в том числе. Он говорил, что вы были самым неугомонным из всех детей Бейлвина.

Пришла Айса, неслышной тенью скользя по шатру и собирая трапезу. Но старик словно не замечал ничего. Он с жадностью вслушивался в голос Гизборна, ловя каждое слово, словно вдруг после долгих лет на чужбине повеял ветер родной земли.

– Отец, у вас будет достаточно времени поговорить, – тихо прошелестела женщина, почтительно склонившись перед родителем, – наш гость голоден и жажда терзает его.

– Ты права как всегда, девочка, – старый Эрик тряхнул головой и преломил небольшую круглую лепешку из тех, что были поданы на деревянном блюде. –Раздели со мной трапезу, сынок.

– Меня зовут Гай из Гизборна, – сказал Гай, с удовольствием принимаясь за еду.

Робин кое-как выпростал длинные конечности из-под покрывала и попытался встать. Попытки с третьей ему это удалось и он, обернув бедра попавшимся куском шелка, пошатываясь, побрел на поиски «дома отдохновения», как тут поэтично называли отхожее место. Вечер выдался достаточно напряженным из-за его желания немедленно отправляться на поиски Гая, Назир просто сделал что-то, надавил на его шею и Робин ощутил, как проваливается в глубокий непробудный сон. Сейчас Робин не мог даже злиться на него, прекрасно понимая, что прежде всего Наз оберегал его самого.

Отыскав крошечное отгороженное помещение с одним-единственным отверстием в приспособлении, напоминающем короткую скамью, Робин облегченно вздохнул.

Сделав свое черное дело, он выбрался из «дома отдохновения» и потащился во внутренний дворик. Спать не хотелось, более того, странное ощущение преследовало его. Он словно ДОЛЖЕН БЫЛ идти туда, куда пришел. Остановившись у кромки бассейна, наполненного ароматной розовой водой, он ополоснул руки и лицо, сгоняя остатки дремоты и истомы. Было душно, огромная желтая луна висела так низко над темными массивами садов, что казалось, её можно потрогать, в воздухе плыл аромат цветов и специй.