Оковы прошлого. Книга 3
Шрифт:
– Сядь назад.
Когда она опускается на сиденье, и я кладу "ГЛОК" ей на плечо. Ее страх очевиден по дрожанию пистолета.
– До меня дошли слухи, что тебе нравится чувствовать сталь между ног, - не отрывая взгляда от дороги, я провожу стволом по ее груди.
– Но я думаю, что это больше мужское удовольствие. Что насчет меня? Ничто так не возбуждает, как вкус стали, - я легонько толкаю ее в подбородок.
– Открой рот.
– Пошла ты.
Я направляю пистолет ей в лицо.
– Неправильно. Ответ всегда будет «да, мэм». А теперь засунь этот чертов пистолет себе в рот.
Схватившись
Я вздыхаю.
– Дрессировка - это только одна из вещей, которые я делаю лучше всего, - я смотрю на нее.
– Но у меня это чертовски хорошо получается. Чем быстрее ты научишься подчиняться, тем быстрее мы сможем перейти к чему-то лучшему. – Какая упрямая. - Я выпотрошила и содрала кожу с человека, который был моей правой рукой, Эйвери. Алекс Кинг был мне как сын. Самый близкий, кто у меня был. Так неужели ты думаешь, что я буду колебаться, прежде чем всадить тебе пулю в голову?
Она моргает, глядя на меня, и я смеюсь.
– Тебе стало легче? Если тебе от этого станет легче, можешь притвориться, что я убила Алекса ради тебя. Он обошелся с тобой весьма прискорбно. Но как ты думаешь, у кого он этому научился?
– я посылаю ей искренний взгляд.
– А теперь мне бы очень не хотелось разбрызгивать твои мозги по моей машине. Это довольно хорошая машина.
Медленно двигаясь, она поворачивается лицом к пистолету, а затем открывает рот.
– Хорошая девочка, - я втискиваю дуло между ее зубами. Она дрожит, я слышу, как стучат ее зубы о сталь. Но ей это нужно. Выброс адреналина поможет ей расслабиться.
– Запомни этот металлический привкус, - говорю я, давая ей время.
– Каждый раз, когда ты подумаешь о неуважении ко мне, я хочу, чтобы ты вспомнила вкус «ГЛОКА» у себя во рту. А теперь… - я вынимаю пистолет и засовываю его в карман пиджака.
– Как я уже говорила, трагедия. Общая история.
Я позволяю ей откинуться на сиденье и устроиться поудобнее. Мы будем проводить много времени вместе.
– Я была просто девчонкой, когда один из клиентов шлюхи решил, что я созрела для того, чтобы меня взяли. Он изнасиловал меня на полу нашей кухни. Липкие остатки растаявшего мороженого, жира и, Бог знает, чего еще стягивали мою кожу на потрескавшемся липком линолеуме. Он трахал меня, как животное. На грязном кухонном полу. Он не потрудился заглушить мои крики. Я знаю, что моя мать все слышала. Я звала ее, когда он разрывал меня изнутри до крови и онемения. Когда дело было сделано, моя мать потребовала, чтобы он заплатил вдвое больше ее обычной ставки. В конце концов, я была девственницей. Деньги она оставила себе.
Я делаю паузу, позволяя Эйвери переварить ужасающую правду истории Лены.
– Он был постоянным клиентом. Я знала, что он вернется. И что с этого момента он предпочтет меня ей. Может, это ее и разозлило, и поэтому она меня возненавидела. Я имею в виду, она всегда обижалась на меня за то, что я родилась, но после этого я больше не была нежеланной обузой. Я была конкуренткой. К следующей встрече с ним я подготовилась основательно. А когда он вернулся, я позволила ему засунуть свой вялый член мне между ног, прежде чем отрезать его кухонным ножом, - я смотрю на нее.
– Ты же врач. Знаешь ли ты, как трудно разрезать плоть и сухожилия ножом для стейка? Можешь себе представить?
– я прогоняю
– В любом случае его крики привлекли мать, и когда она вошла в мою комнату, я вонзила нож в ее матку. Эта мерзкая, черная бездна, откуда она породила меня.
– Мне жаль, что это случилось с тобой, - говорит Эйвери, ее голос слегка дрожит.
– Но если это правда, тогда как тебя вообще приняли в ФБР?
Легкий смешок срывается с моих губ.
– Ты никогда не оставляешь свидетелей, не так ли?
– я удивленно поднимаю брови.
– Я прикончила его, и к тому времени, когда прибыла полиция, ужасная сцена была задокументирована, как очередной домашний скандал. Шлюха и ее клиент убиты собственными грязными руками. Я же была подростком. Мое дело было закрыто. А когда я стала совершеннолетней, то сменила свое имя с Лены Маккарти на Лену Бэлл -так эта шлюха называла меня в свои лучшие дни.
– Я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь, и как у нас вообще может быть общая история, Лена.
Умная девочка. Интересно, научилась ли она этому трюку у своей подруги-профайлера? Использовать имя преступника в критический момент.
– Ты еще не поняла? У нас обеих имеется ужасная тайна, которую никто никогда не узнает. Теперь ты знаешь мою так же, как я знаю твою. Мы обе убили и спрятали концы в воду, чтобы защитить себя. У нас много общего, Эйвери.
Ее ошеломленное молчание заполняет пустоту машины.
– Я никогда никого не убивала.
Ах, но она не отрицает, что скрыла это.
– Нет, ты позволила Сэди сделать всю тяжелую работу. Но, боюсь, это все равно делает тебя соучастницей. В законе четко про это написано.
– Ты работаешь на Альфу, - говорит она, ухватившись за связь.
– Ты его связной.
– Близко, но нет, - я съезжаю на обочину шоссе и роюсь в сумочке в поисках сигареты. Чиркая зажигалкой, я делаю глубокую затяжку, наполняя свои легкие ядом, которого они жаждут.
– Ты можешь лучше.
Эйвери пользуется этой заминкой, и снова пробует открыть дверь. Она колотит в окно, отчаянно дергая за ручку.
– Пожалуйста, прекрати этот шум, - я тушу сигарету, а затем наклоняюсь над центральной консолью и хватаю ее за подбородок, притягивая ее лицо к себе. Ее дыхание касается моих губ. Она не отстраняется. Храбрая.
– Смотри глубже.
– Ты - шлюха Альфы, - с вызовом говорит она. А потом плюет мне в лицо.
Я позволила улыбке растянуть мои губы. Я крепче сжимаю ее лицо и провожу языком по губам, пробуя на вкус ее страх.
– Я и есть Альфа.
В ее прекрасных карих глазах отражается недоверие. Затем вспыхивает явный ужас, сверкая в блестящих радужках, и я наслаждаюсь этим. Я прижимаюсь ближе, достаточно близко, чтобы укусить ее за губы, и приковываю ее запястье наручниками к двери.
– Чтобы ты не поранилась, - объясняю я, а затем целую ее в губы.
Она дергает за манжету.
– Ты женщина.
– Ты очень наблюдательна.
– Как… Почему?
Я снова выезжаю на шоссе.
– На самом деле все просто. Никто не хочет верить, что женщина может быть такой жестокой. Такой злой. Даже имея доказательства прямо перед собой, твой разум отрицает их. И причина… - я замолкаю, размышляя.
– Деньги. Это моя единственная цель. Я ненавидела быть бедной.