Окружное шоссе

Мигицко Валерий

– Это поспособствует...
– начал Пыхтин.

– Поспособствует. Вы в Южном сели в автобус?

– В Южном, - кивнул Пыхтин.

– Почему сбежали на кордоне?

– Милиции в нашем положении надо бояться, - объяснил Мардарь.

– Эх, мать вашу...
– протяжно выругался Кирков.
– Красть вы не боитесь и с динамитом орудовать не боитесь. Вас бы в сорок первый перебросить да заставить мостик какой на воздух поднять - посмотрел бы я тогда на вас.

– Это точно, - согласился Тищенко.

– Мы воевали!
– вспыхнул Мардарь.

– Тем

более!
– Председатель ударил кулаком по столу, и Зеничу показалось, что массивный дубовый стол просел.

– В котором часу пришли на станцию?

– За полчаса до отхода.

– Чем занимались эти полчаса?

– Стояли в подъезде дома, того, что рядом со станцией, ждали водителя.

– Вы его знаете?

– Не знаем.

– Тогда зачем ждали?

– Как только шофер приходит на станцию, автобус отправляется. Дожидаться в автобусе в нашем положении смысла нету... Мало ли...
– объяснил Мардарь.

– Точно, - согласился Зенич.
– Где вы сидели в автобусе?

– Сзади, - сказал Пыхтин.
– Там удобно: все видно.

– Сколько, кроме вас, было пассажиров?

– Трое.

– Кто?

– Мужчина с женщиной и моряк. Моряка баба какая-то провожала. Все в окошко заглядывдла, аж пока автобус не отошел. Только он её не очень жаловал.

– Почему?

– Он пьяный был, - объяснил Мардарь.
– Грязный. Побитый весь - голова перевязана.

– А те двое, мужчина и женщина, они что, вместе ехали?

– Мы когда вошли, они рядом сидели. Мужчина ей что-то веселое рассказывал, она смеялась. Симпатичная такая женщина, блондинка. Будь она одна, я бы сам к ней подсел.

– Как выглядел мужчина?

– Как всякий мужчина.

– Одет?

– В светлый плащ.

Все, что они сообщили, позволяло предположить, почему этой троицы не оказалось на тридцать шестом километре.

Мужчина, вероятно, мог сойти в Степном с блондинкой. Моряк - отстать на остановке. Правда, из этой схемы выпадал все тот же чемодан. Если моряк действительно отстал, пассажиры или водитель должны были оставить чемодан на той же станции, а его нашли в автобусе. Выходит, что и водитель, и те двое настолько были увлечены чем-то своим, что даже не заметили отсутствия моряка. Может, их вообще в тот момент не было в автобусе? Только кто станет выходить на остановках ночью, да ещё в дождь? Разве что шофер. Но уж он-то должен был поинтересоваться, куда делся его пассажир. Значит, не интересовался. Значит, не до того ему было. И вообще, чего стоит отработка линии пассажиров, если допустить, что к тридцать шестому километру все они сошли и у каждого на то была причина...

– Постойте, - вспомнил Пыхтин.
– Мы вам про солдата не сказали.

– Про какого солдата?

– Верно, был солдат, - поддержал Мардарь.
– Он позже сел.

– Где?

– Да сразу за городом.

– Солдат остановил автобус - поднял руку. Шофер сначала не хотел его подбирать, но женщина что-то крикнула, и он тормознул.

– Что крикнула?

– Не расслышал.

– Шофер открыл дверь и о чем-то спросил солдата. Парень ответил, потом сел, - уточнил Мардарь.

–

Как выглядел солдат?

– Как солдат.

– В парадной форме или в повседневной?

– В парадной. Мокрый весь, но веселый, улыбался, - Какого рода войск? Вы в этом разбираетесь?

– Пограничник, - уверенно сказал Мардарь.
– Фуражка у него была с зеленым околышком.

– Точно, - поддержал Пыхтин.
– Фуражку я заметил.

– Где сидел пограничник?

– Рядом с водителем. Там впереди в проходе место есть.

– Все о чем-то с шофером говорил, - добавил Мардарь.

"Солдат, - подумал Зенич.
– Теперь их четверо и искать надо уже четверых. А что, если где-нибудь в Холмах выяснится, что их не четверо, а, скажем, двенадцать?"

– Вы не помните, были у солдата какие-нибудь вещи?
– спросил он.

– Что-то было, - сказал Пыхтин.
– Кажется, чемодан.

– Какой чемодан?

– Маленький такой. Какой у солдата быть может.

"Маленький коричневый чемодан", - вспомнились вдруг капитану чьи-то совсем недавно слышанные слова. "Кто, где, по какому поводу произнес эти слова?" подумал он, и память подсказала ответ: Котова, соседка Цырина.

ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ

Дежурная холмской автостанции оказалась словоохотливой женщиной.

– Задремала я, признаюсь, - бойко рассказывала она.
– Как автобус подошел, не слыхала. Услышала, когда в окошко постучали.

– Вот в это?
– спросил капитан.

– Ага. Ну, я сразу свет зажгла. Поглядела - солдат.

Выхожу. Интересуется, где больница. В чем, спрашиваю, дело, сынок? Он тогда и объясняет, что пассажиру одному плохо стало. Врача надо.

– Видели вы этого пассажира?

– Чего ж не видать? Видела. Моряк - он на лавочке сидел.

– Вот на этой?

– Да. Больница у нас напротив. Показала где. Солдат моряка туда и повел. Минут через десять уехали они.

Все.

– Водитель из автобуса не выходил?

– Может, и выходил, но я не видела. Знаете, как спросонья...

– В каких же тогда случаях предусмотрено ваше вмешательство?
– не выдержал капитан.

– А вы на меня, товарищ милиционер, не кричите, - спокойно отвечала женщина.
– Это вы на морячка того намекаете? Знаем мы таких "больных". Видали. Пьяный он. Подрался где-то. Проспаться ему надо. А как глаза откроет, стаканчик на похмелье. Вот и все лекарства. А вы говорите, больной...

Зенич пересек площадь. Дежурный хирург наблюдал за ним из холла больницы и, когда капитан приблизился, распахнул дверь.

– Ну как?
– спросил Зенич.

– Лучше, - ответил врач.
– Снимите плащ и возьмите халат. Я вас провожу. Но прошу недолго.

– Постараюсь, - пообещал капитан, сбрасывая плащ на стулья, стоявшие вдоль стены.
– Пойдемте, доктор.

– На второй этаж, пожалуйста, - пригласил врач.

На втором этаже у палаты стояла медсестра. Еще одна сидела у постели больного. Когда капитан с врачом вошли та, что стояла, вошла тоже. Зенич попросил всех выйти - и медсестер, и доктора.