Октавия

Купер Джилли

– На улице все такое белое, девственное, - сказала вторая, присаживаясь на корточки у огня.

– Девственное? Я уже забыл, что это такое, - заметил актер.
– Девственницы теперь в некотором роде музейная редкость.

– В таком случае наша Куколка Уилсон ценный музейный экспонат, - сказала Дейрдре.
– Она сроду ничего не обнажала - кроме души, конечно.

– Для кого она себя бережет?
– спросил Марк.

– Для будущего супруга. По-моему, она собирается преподнести ему свою невинность в день свадьбы, как запонки.

– Я бы выбрал запонки, - буркнул Марк и опрокинул в себя очередную рюмку.

– По-моему, в

постели с девственницей можно помереть от скуки, - сказала Хлоя, не сводя глаз с Саймона.
– Она же не знает, что к чему.

Когда Гэрриет подняла глаза, Саймон смотрел прямо на нее, и на его губах блуждала насмешливая улыбка. Он все знает, с ужасом подумала она и снова почувствовала, что краснеет. Дернул же ее черт напялить красный свитер! Она отвернулась к окну, чтобы остудить пылающие щеки.

– В детстве я любил прокалывать воздушные шары и бутоны фуксии, - негромко сказал Саймон.
– А теперь люблю протыкать пальцем бумажку на банке с кофе и люблю девственниц. С ними можно делать все, что тебе хочется - благо они еще не успели подхватить ничьих дурных привычек.

После его слов все почему-то замолчали. Не выдержав, Гэрриет встала и поплелась в туалет. Сердце ее бешено колотилось, но в голове носились блаженные и странные, как сон, видения. Биде в ванной Саймона выглядело как произведение искусства. На полке перед зеркалом отыскалась коробочка с тальком. Слегка припудрив им лицо, Гэрриет вернулась в гостиную.

Актер уже собрался уходить.

– Ну, мне пора, дорогой мой. У меня сегодня дневной спектакль. Боюсь, если я выпью еще рюмашку, то просто свалюсь со сцены в партер. Джереми-Джереми, за мной, - приказал он юношам, которые скармливали друг другу виноград.

– Замолви за меня словечко перед Борисом, - небрежно обронил Саймон.
– Он несколько раз собирался посмотреть нашу “Кошку”, но так и не собрался. Скажи ему, что весной я буду играть Дориана Грея.

– Обязательно скажу, - заверил его актер.
– На следующей неделе мы как раз собираемся все вместе пообедать.

– “И чтобы мне без сна не умереть, я лучше на тебе женюсь”, - пропел Фэтс Уоллер.

– Саймон, где мы будем обедать?
– спросила Хлоя - Как ты насчет “Парижской кухни”?

– Выкладывать десятку за кучу старых костей, тушенных со сливками? Нет уж, увольте, - сказал Саймон.

Хлоя наградила его свирепым взглядом.

– Мне пора, - торопливо сказала Гэрриет.

– А как же обед?
– возразил Саймон.

Но Гэрриет было сейчас не до обеда. Она вдруг почувствовала, что должна немедленно бежать отсюда, иначе этот человек, с которым столкнула ее судьба, попросту проглотит ее, как удав кролика. Ей было страшно, мерещились какие-то великие жизненные перемены. Хотелось побыть одной и все обдумать.

– Я обещала детям Тео покататься с ними на санях.

– Да ладно тебе, - сказал Саймон.
– Дети перебьются.

– Я обещала.

– Ну хорошо, но, когда накатаетесь, обязательно возвращайся сюда.

– Думаю, к тому времени вам уже никого не захочется видеть.

– Кое-кого наверняка не захочется, но тебя я еще не успел даже рассмотреть.

Он помог ей надеть пальто и, вытягивая волосы из-под воротника, пропустил свежевымытые прядя между пальцами.

Гэрриет непроизвольно отшатнулась.

– Я отвезу тебя, - сказал он.

– Н-нет, - пролепетала она.
– Я пешком.

На тропинке он поймал ее за концы красного шарфа и притянул к себе почти вплотную.

–

Ну так как, обещаешь вернуться?

Она кивнула. Перед самыми ее глазами маячила горбинка его носа с бледными веснушками и чуть выше - прекрасные сине-зеленые глаза. Ему даже не пришлось наклоняться, чтобы ее поцеловать. На Гэрриет пахнуло белым вином и французскими сигаретами. В животе у нее вдруг все поплыло, ноги обмякли, в точности, как описывалось в книгах, - но с Джеффри этого почему-то не было.

Вырвавшись от него, она побежала вперед. Дул ледяной ветер, как и утром, но теперь она его не замечала. За поворотом она вдруг расхохоталась как сумасшедшая, сильно удивив двух замерзших старшекурсников с лозунгами наперевес.

Глава 4

Гэрриет заразила своим буйным весельем детей. Карабкаясь на Хийкси-Хилл, они что было мочи орали “Оп, хлоп, прямо в лоб”, а когда серебристо-красные сани с шипеньем съезжали по бугристому склону, ныряя в снежные ямы и замирая на каждой вершинке, все четверо визжали от восторга. Внизу они вываливались из саней и тотчас снова тащили их обратно на холм, кидая по дороге друг в друга снежками. Потомки Даттонов то и дело вонзали зубы в собственные снаряды, и так продолжалось до тех пор, пока все не промерзли и не взмокли окончательно.

Саймон ее поцеловал! Гэрриет готова была кричать об этом во все горло, чтобы слышали дальние холмы. Счастье выплескивалось из нее, и она с хохотом тискала ошалелых детей. После катания они не хотели ее отпускать.

– Оставайся пить с нами чай, ну, пожалуйста!
– умоляли они.
– Будут лепешки, шоколадный торт и “Доктор Икс” по телевизору.

– У Гэрриет, по всей видимости, на сегодня другие планы, - заметил вышедший на звонок Тео Даттон.
– И все же будьте осторожнее, милая. Читайте свои сонеты и - не ходите тропой небесной, когда она ведет вас прямо в ад.

Наверное, у меня на лбу все написано, думала Гэрриет, лавируя между сугробами. Возле кинотеатра она скользнула взглядом по афише фильма с Робертом Редфордом и отвернулась без малейшего сожаления. Жизнь дана, чтобы жить, а не глазеть на экран.

У себя в комнате она долго всматривалась в карточку Джеффри, на которой он был запечатлен с ракеткой в руке и смущенной улыбкой на губах. И это еще удачный снимок, подумала она, тут он гораздо лучше, чем в жизни. Потом ее взгляд задержался на фотографии старшей сестры Сузи, в ослепительном подвенечном платье, с Питером Нивом под ручку. Сузи была вечной проблемой в жизни Гэрриет. Их всегда сравнивали - и это при том, что у красавицы Сузи была гладкая чистая кожа, стройная фигурка и железная воля, которая вовремя подсказывала ей не слишком увлекаться жареной картошкой и не выказывать своего интереса к мужчине, пока он не втюрится в нее по уши. Гэрриет помнила, как Сузи страдала и томилась по своему Питеру Ниву, самому богатому и красивому из всех местных женихов, как целый день грызла ногти около телефона, а когда он наконец зазвонил, у нее хватило выдержки ответить: “Нет, сегодня не могу, и завтра не могу, и послезавтра, а на выходные я уезжаю”. Она дразнила его своей недосягаемостью несколько недель подряд, так что в конце концов бедный Питер буквально на коленях умолял ее стать его женой. Вот так. А на что можно рассчитывать, когда живешь в тени такой вот Сузи, уминаешь сдобные булочки и отпугиваешь мужчин своим дурацким умничаньем? Клуша, обругала себя Гэрриет. Размечталась о Саймоне Вильерсе.