Олегархат районного масштаба
Шрифт:
— Технология вроде отработанная, что так долго-то возитесь?
— Покрывать каналы матрицы изнутри… нужна была довольно непростая оснастка, ее на опытном заводе МВТУ обещают со дня на день доделать. Тут тоже цена матрицы вырастет вдвое, но если все получится, то экономический эффект получится вообще двойной: по моим расчетам срок службы матрицы будет минимум месяц, а сработавшуюся матрицу можно будет просто снова на восстановление в плазмотрон отправить — и восстановленная окажется уже дешевле новой, изготовленной по старой технологии.
— И когда ожидается результат?
— До нового урожая с гарантией!
— Что-то дополнительное нужно?
— Заявку я, как и положено, в базу занес, вчера еще, но успели ли ее в отделе снабжения прочитать, я сегодня не проверил… Но это не срочно, еще успею.
Проблема
Разработанные еще в МВТУ «автоматические котлы» получили сейчас довольно широкое распространение, но они изначально проектировались под использование древесных пеллет. И такие пеллеты теперь производились во многих лесоперерабатывающих предприятиях. А еще в пятьдесят седьмом этим очень заинтересовались изготовители подсолнечного масла, ведь у них в процессе переработки появлялись буквально горы шелухи от семечек, которые можно было пустить «на отопление» после гранулирования. И возможностью они в большинстве своем воспользовались — но тут выяснилось, что матрицы, неплохо работающие при гранулировании отходов древесных, очень быстро изнашиваются при работе с шелухой от семечек. А ведь их делали буквально из танковой брони!
Но броня эта хорошо от ударов и взрывов защищает, а вот истирается она все же довольно быстро. Впрочем, маслоделы этот момент предпочти игнорировать, все равно топить собственными отходами получалось гораздо дешевле, чем завозить топливо со стороны. Но когда я в позапрошлом году прикинула, сколько в полях сжигается соломы…
Не я прикинула, мне этот вопрос задали товарищи из Минсельхоза, прочитав где-то, что европейцы сейчас активно стали соломой жилье отапливать. И особенно этим увлеклись финны — но финнам было хорошо, у них хутора просторно по стране расставлены, так что «соломенную печь» размером с полдома им было где поставить. А у нас… я как раз вспомнила, что те же самые пеллеты и из соломы делались — ну и попросила «провести эксперимент». Эксперимент показал, что пеллеты из соломы получаются неплохие (правда, зольность у них вчетверо выше, чем у древесных), но матрицы, через которые продавливается соломенная крошка, изнашиваются очень быстро. И люди занялись именно матрицами…
То есть сначала они этим занимались буквально «для собственного удовольствия», но когда в Красном Холме заработала уже электростанция (правда, мощностью всего в четыре мегаватта), то Николай Александрович тоже очень вопросом заинтересовался. Ведь эта электростанция сжигала по сто тонн соломы в сутки, но только в Краснохолмском районе в прошлом году урожай соломы превысил двадцать тысяч тонн. И это только соломы, которую не использовали для всяких сельхознужд типа на подстилку скотине и тому подобного. То есть электростанция электричество народу давало буквально «на подножном корме» (ну, еще немного там «добирали» топлива, собирая всякий мусор по лесам). А когда товарищ Булганин прикинул, сколько в целом по Союзу соломы просто так сжигается в полях, то он передо мной поставил очень конкретные вопросы…
И это было понятно: в прошлом году в СССР каменного угля добыли полмиллиарда тонн. С большим трудом и проявляя настоящий героизм — а тут двести миллионов тонн очень неплохого топлива просто так засоряет атмосферу. Причем, как добавили накала страстей агрономы, уменьшая плодородие почв.
Так что финансирование строительства новой (на двадцать четыре мегаватта') «соломенной» станции в Бежецке шло уже за счет государственного бюджета, а Федор Павлович Вязников, сконструировавший котел для этой станции, получил орден Трудового Красного знамени. И с этим орденом (и всей своей командой котлостроителей) передислоцировался в Красный Холм. Потому что, вероятно, счел, то Красный Холм —
Хотя телестудии уже много где появились, во всех «моих» городах — так точно. Потому что небольшая команда инженеров-радиотехников комитета разработала и приступила к изготовлению (в Брянске, на телевизионном заводе) новеньких видиконов на основе оксида свинца. Которые на порядок превосходили по парметрам распространенные сегодня видиконы на селене или на сульфиде сурьмы — и потому с огромным энтузиазмом закупаемые компанией Грюндиг — ну а Комитет в качестве оплаты получал от немцев в том числе и крошечные — весом всего по три кило — телевизионные камеры, выпускаемые этой компанией. Пока получал: брянские телеинженеры мне пообещали сделать свою, полностью отечественную камеру весом до двух килограммов — ну а пока обустроить телестудию стало возможно вообще в любом городе страны.
Правда, чтобы в городе появилось свое телевидение, одной телекамеры было маловато (и даже двух телекамер было бы недостаточно), там еще требовалось всякое разное другое оборудование и — главное — телевизионная вышка. С оборудованием все же в СССР было не особо плохо, по заказу все нужное могли изготовить почти два десятка радиозаводов, а вот с вышками было не так весело. У меня даже возникла мысль во всех моих городках поставить по копии Шаболовской башни — только не московской, а тех, что стояли на Оке, но Сережа подал мне идею поинтереснее:
— Свет, тут меня твой архитектор попросил рассчитать прочность дома, который он спроектировал, точнее, программу расчета прочности помочь составить, через СНТО Бауманки. И мои студенты неплохо поработали, твоему архбюро программу расчета составили.
— Я рада за них. Это курсовые были или ты им на диплом это подсунул?
— Могла бы над мужем и не насмешничать, на кафедре математики МВТУ своих дипломников нет и быть не может. Но я о другом: ты позавчера вроде обсуждала, какие в городках телевышки ставить, а я как раз с ребятами из сто шестидесятого поговорил. В общем, у твоего архитектурного гения готов проект бетонно-каркасного двадцатиэтажного дома, на который, между прочим, легко взгромоздить еще и тридцатиметровый шпиль. А фрязинцы сказали, что если над шпилем поставить их новые направленные антенны, то излучение в здании будет вполне в пределах допустимого. Это, конечно, почти на двадцать метров ниже Окских башен, но любой район с такой телевидение покроет: там радиус уверенного приема получился порядка пятидесяти километров.
— Все это замечательно, но мне почему-то кажется, что такой домик получится подороже стальной башни…
— А ты поговори со своими архитекторами: они почему-то уверены, что такое здание наоборот позволит прилично денег на строительстве сэкономить.
Арифметику все же в школе неплохо выучила — и после разговора в архитектурном бюро сама убедилась: да, постройка такого здания в любом небольшом (до двадцати тысяч человек) городке — дело выгодное. Потому что в нижних этажах можно разместить школы, городские поликлиники, целый Дворец культуры с кинозалом и отдельным театральным залом, библиотеку, кучу магазинов и Дворец пионеров заодно. А экономия получится главным образом на коммуникациях. Не настолько большая, чтобы в результате строительство одного здания окажется дешевле кучи разных, но и дороже стройка тоже не станет. А если еще и использовать его в качестве телевышки, то выгода получается не столько финансовая, сколько по срокам строительства. И ведь ребята спроектировали сразу десяток таких зданий, правда, отличающихся друг от друга в основном внешней отделкой и незначительными мелочами. Так что я вызвала в Москву деда (в смысле, товарища Соболева), деда Игната (то есть все же товарища Бурова), главных архитекторов Красного Холма и Ряжска — и архитектурное бюро Комитета провело для них «презентацию». Пока что это слово популярности не завоевало, так что все свелось к обсуждению того, в каком месте городов такое чудище выстроить можно — а спустя неделю весь состав архбюро из Москвы разъехался для того, чтобы выбранные проекты «привязать к местности». Ну а я занялась прикидками, откуда на новые стройки взять денег…