Олимпийское противостояние. Поколение победителей
Шрифт:
Шахматная лихорадка
Идеологам строящегося коммунистического общества важно было показать интеллектуальное превосходство советских людей – и оказалось, что легче всего сделать это с помощью древней игры. В парках культуры и отдыха СССР зашуршали деревянные фигуры – и весь мир знал, что никто в мире не играет в шахматы лучше советских евреев, от которых не слишком отставали и другие народы СССР. «Шахматы – орудие пролетарской культуры!» – этот лозунг беспрекословно бросался в глаза.
Шахматная лихорадка (так назывался удивительный фильм Пудовкина 1925 года) началась сразу после Гражданской войны и образования СССР. Шахматами увлекались многие вожди ВКПб: Ленин, Калинин, Ворошилов. Но полноценным ферзем шахматного дела стал прокурор Николай Крыленко, давший дорогу шахматным кружкам, подстегивавший интерес прессы к древней игре. Отныне шахматы водились в каждом поездном вагоне, у проводников, вместе с колодой карт; в шахматы играли на бульварах и во дворах, наравне с домино. Правой рукой прокурора в организации шахматного движения комиссар Гражданской, не раз сидевший за доской напротив Ленина Александр Ильин-Женевский [15] . Стараниями Крыленко и Ильина-Женевского в Москву на первый международный турнир съехались лучшие гроссмейстеры мира. Ажиотаж необыкновенный!
Шахматная лихорадка началась сразу после Гражданской войны и создания СССР
Свидетельствует
Ильф и Петров не столь уж преувеличивали с историей про Нью-Васюки: плодотворная дебютная идея захватила всю страну. Самый многократный чемпион мира Эммануил Ласкер спасался в СССР от европейского нацизма, а великий и ужасный Бобби Фишер юношей, хлопотами матери, посетил Москву как шахматную Мекку. Уже в 1930-е годы советские шахматисты считались сильнейшими в мире. А чемпионом мира в те годы был гениальный гроссмейстер, лишь недолгое время имевший отношение к «красному спорту» – Александр Алехин.
Аристократ, надышавшийся воздухом серебряного века, Алехин к 1917-му году был лучшим русским шахматистом и стремился к мировой шахматной короне. Не раз Алехина подозревали в связях с белым движением, но ему удавалось получить покровительство властей – он работал и следователем в угрозыске, и переводчиком в системе Коминтерна, официально женился на швейцарской журналистке. В 1920-м Алехин победил на первом шахматном чемпионате СССР, который состоялся в Москве, на Всероссийской олимпиаде. Через год Алехину позволили выехать заграницу, чтобы играть в престижных турнирах, собирая деньги для будущего матча за звание чемпиона мира. Отъезд гроссмейстера не считался эмиграцией вплоть до 1927 года, когда, после победы над Капабланкой, новый чемпион мира Александр Алехин посетит эмигрантский «Русский дом» в Париже. В прессе тогда впервые появились антисоветские высказывания Алехина. Жесткий ответ советской системы сформулирует Крыленко: «После речи Алехина в Русском клубе с гражданином Алехиным у нас все покончено – он наш враг, и только как врага мы отныне можем его трактовать».
Перед войной чемпион мира Алехин был готов сыграть матч за звание чемпиона мира с достойным претендентом, который сумеет обеспечить приз в 10 000 долларов. «Кандидатом в претенденты» от СССР считался Михаил Ботвинник – гроссмейстер, ярко проявивший себя на международных турнирах. Ботвинник вел беседы о деликатной проблеме призового фонда с самим Молотовым. Матч Алехина с Ботвинником, увы, не состоялся: сначала помешала война, а после войны – смерть непобежденного первого русского чемпиона. К тому времени советская шахматная школа стала сильнейшей в мире.
Михаилу Ботвиннику было 14 лет, когда в 1925-м (год той самой шахматной лихорадки!), в Ленинграде, на сеансе одновременной игры ему пожал руку побежденный Капабланка. В 1931-м году Ботвинник становится чемпионом СССР и вскоре начинает успешно конкурировать с лучшими гроссмейстерами мира.
Ботвинник видел себя государственником, чья миссия – утверждение советской шахматной школы на мировом троне. И к этой цели он шел, заручившись поддержкой сталинской империи. До смерти Алехина чемпион мира обладал значительными привилегиями: он выбирал себе соперника, выдвигал условия проведения матча. Через два года после смерти Алехина было принято решение выявить нового чемпиона мира в матче-турнире сильнейших гроссмейстеров. Турнир прошел в Гааге и Москве, из пяти участников трое представляли СССР: Ботвинник, Смыслов и Керес. Экс-чемпион мира голландец Эйве выглядел заметно слабее своих коллег, самым опасным соперником советских шахматистов стал американец С. Решевский. Преимущество Ботвинника оказалось весомым: он на три очка опередил занявшего второе место Смыслова, и 9 мая 1948 года, в День Победы был провозглашен чемпионом мира. Дважды сурового гроссмейстера на время свергали с чемпионского трона соотечественники – Смыслов и Таль. Но оба раза амбициозный Ботвинник, изучив манеру игры противника, больно бил их в матчах-реваншах. Шахматной общественности наскучило такое постоянство, и перед очередным матчем за звание чемпиона мира матчи-реванши были отменены. Проиграв Петросяну в 1963-м, Ботвинник навсегда простился с короной, но советская шахматная школа, которую он создал, продолжала торжествовать. Кроме шахмат, его интересовала наука – в особенности кибернетика. Он был человеком системы, хорошо вписывался в централизованный и мобилизационный стиль советской жизни, хотя подчас и досаждал властям неугомонной инициативностью. В специальном кондуите Ботвинник записывал фамилии недругов и просто проштрафившихся товарищей, которых приговаривал к бойкоту на определенный срок – скажем, до 12 июля 1971 года. И с точным педантизмом следовал принятому решению. Советское общество было подчинено плану – и Ботвинник жил, по-шахматному просчитывая все на несколько шагов вперед. Вот вам и гармония личности в системе. Ни один из выдающихся шахматистов не любил делать комплименты своим равновеликим современникам-соперникам. Ни один – кроме Михаила Таля, увлекательно и увлеченно комментировавшего чужие партии, умевшего восторгаться коллегами. И ни о каком другом чемпионе коллеги и болельщики, наверное, не вспоминают с такой нежностью, как Лев Харитон о Тале: «Как нечто радостное в жизни, я запомнил, как ходил на многочисленные вечера встречи с Талем в Москве после матча. Они устраивались в ВТО, ЦДРИ, Доме литераторов, журналистов и т. д. Таль отвечал на вопросы, всегда это было остроумно, живо. Так не похоже на всех других знаменитых и незнаменитых шахматистов. Помню почему-то вечер, где Таля представлял Плятт – сам бывший обаятельнейшим человеком и большим юмористом. Казалось – и наверное, так и было, – что ничего более интересного, чем эти встречи, на свете нет и не будет…». Однажды Таль принялся сравнивать гроссмейстеров с композиторами (позже этот ход повторяли многие): Ботвинник – это Бах, Смыслов – Чайковский, Петросян – Лист, Бронштейн – Дебюсси… А для себя он облюбовал легкомысленного острого мелодиста Имре Кальмана. Но ценители игры чаще сравнивали Таля с Паганини: за трагический всепоглощающий надрыв.
Силу шахматиста килограммами и минутами не измеришь: тут потребен тонкий анализ. Эту игру любили все вожди СССР. Шахматами увлекались и позднейшие вожди мирового коммунистического движения: Тито, Андропов, Кастро… Суть шахмат совпадает с просветительскими мотивами социализма, с системной попыткой контролировать все сферы жизни от пешек до ферзей. Любители исторической метафизики вспомнят, что одним из прологов крушения СССР был проигрыш чемпиона мира Анатолия Карпова молодому претенденту Гарри Каспарову «Взял корону – держи! Никому ее не отдавай. За корону, знаешь, дерутся. А мы стали к тебе привыкать», – наставлял когда-то Карпова Брежнев, возведший привычку и стабильность в ранг идеала.
Молодого звонкоголосого Карпова в конце семидесятых сделали символом крепкого, перспективного советского интеллекта. НТР и комсомол, БАМ и орбитальные станции «Салют» – эти символы легко сочетались с образом шахматного гения из Златоуста. Как и всякий великий шахматный чемпион, он олицетворял
На месте Корчного я бы поступил совсем иначе. Я бы схватил шахматную доску и треснул Карпова по голове. Хотя я знаю, что это неспортивно. И даже наказуемо в уголовном порядке. Но я бы поступил именно так.
Я бы ударил Карпова по голове за то, что он молод. За то, что он прекрасный шахматист. За то, что у него все хорошо. За то, что его окружают десятки советников и гувернеров. Вот почему я болею за Корчного. Не потому, что он живет на Западе. Не потому, что играет лучше. И разумеется, не потому, что он – еврей. Я болею за Корчного потому, что он в разлуке с женой и сыном. Потому, что ему за сорок. (Или даже, кажется, за пятьдесят.) И еще потому, что он не решился стукнуть Карпова шахматной доской. Полагаю, он этого желал не менее, чем я. А я желаю этого – безмерно…
Конечно, я плохой болельщик. Не разбираюсь в спорте и застенчиво предпочитаю Достоевского – баскетболисту Алачачяну Но за Корчного я болею тяжело и сильно. Только чудо может спасти Корчного от поражения. И я, неверующий, циничный журналист, молю о чуде…». Валентин Зорин и Фарид Сейфуль-Мулюков редко достигали таких эверестов публицистической патетики. Надо ли разъяснять, что в шахматах писатель Довлатов не разбирался и все его столь эмоциональное боление замешано на одной политической конъюнктуре, на логике холодной войны. Шахматное противостояние империй «зла» и «добра» на Западе запечатлелось в поп-рок-операх и кинотриллерах. Но непосредственно из Карпова нелегко было смастерить образ чудовища: этот молодой человек был талантлив. «Играющий чемпион», который не почивал на лаврах, но ежегодно побеждал на турнирах. И талант его служил советской идее.Второй раз Карпов победит Корчного в Багио. И претендент тогда едва не «достал» утомившегося молодого чемпиона. Тогда-то и появилась песня Леонида Сергеева:
Вот, справа, он – кумир всего народа,
Пьет лишь кефир в ответственный момент!
Вот, слева, он – без племени, без рода,
С презрительным названьем – «претендент».
Корчному удавалось долго оставаться шахматистом номер два. В третий раз он попытался одолеть Карпова в Мерано. Но престол остался за комсомольским королем, который находился на вершине могущества. Между тем, в Баку подрастал самый опасный из соперников Карпова.
Молодой Гарри Каспаров, в 1986-м дерзко назвавший себя «дитя перемен», подписал контракт с эпохой слома советского образа жизни. И, хотя за спиной бакинского претендента поначалу стоял Совет Министров СССР, которым тогда энергично заправлял Г.А. Алиев, он казался бунтарской альтернативой верноподданному Карпову. Матч начался в сентябре 1984, в Колонном зале Дома Союзов. По регламенту, играли до шести побед. При множестве ничьих (всего в матче их набралось сорок) Карпов по победам повел 5:0. Разгром? Мало кто сомневался в его триумфе. Но во второй половине матча чемпион сдал физически (такое бывало с Карповым и ранее, и он преодолевал кризисы) и Каспаров сократил разрыв. При счете 5:3 в пользу Карпова марафонский матч, который длился уже 159 дней, был прерван, а результат аннулирован. Оба гроссмейстера в разное время не соглашались с таким решением Федерации и протестовали…
Вечные соперники Анатолий Карпов и Гарри Каспаров
Повторный матч был назначен на осень 1985-го. За это время генеральным секретарем ЦК КПСС стал М.С. Горбачев, уже заговоривший об ускорении и демократизации. Матч начали со счета 0:0. И Каспарову удалось выиграть. После вечные соперники сыграют еще три упорных матча за шахматную корону, которая так и останется в руках Каспарова, хотя однажды, в 1987-м, Карпов дрогнул в шаге от победы… Логика истории требовала победы Каспарова, который в ранге чемпиона мира вдребезги разрушит все устои шахматного королевства и с азартом будет наблюдать, как уничтожаются устои советского государства. Дитя перемен! С распадом СССР разрушится и система чемпионатов мира по шахматам, а вместе с ней – империя советского спорта. Именно воспоминания о спорте стали золотой жилой ностальгии по СССР. Вспомним: главным аргументом для возвращения александровского гимна стали грезы о том, как этот гимн играл после спортивных побед советских олимпийцев. Все-таки мощно влияют на массовое сознание спортивные достижения и их интерпретация в пропаганде.
Советские спортсмены на летних Олимпийских играх
Хельсинки-1952
Итак, первые в истории СССР Олимпийские игры… Для представителей социалистического лагеря даже была выстроена отдельная олимпийская деревня: как-никак, холодная война в разгаре.
Результат оказался не вполне победным, но более героических игр в истории нашей страны не было и, наверное, не будет. Причина всем ясная: война. Поколение потенциальных олимпийских чемпионов 1952-го погибло на полях сражений. Тысячи атлетов получили ранения… Некоторым из них удалось и в таком состоянии заявить о себе на весь мир – и не на параолимпийских играх, которые в 1952-м не проводились. Первое советское «золото» – это Нина Ромашкова, метательница диска. Весь пьедестал тогда оказался советским. А первым мужчиной-чемпионом стал штангист-легковес Иван Удодов – недавний узник Бухенвальда.
Истинными героями игр стали гимнасты Виктор Чукарин (фронтовик, также прошедший немецкие лагеря) и Мария Гороховская – абсолютные чемпионы игр.
В неофициальном командном зачете СССР и США набрали по 494 очка. Удивительное совпадение! В этом зачете по традиции фиксировались первые шесть мест. Но все-таки более убедителен медальный зачет – и здесь американцы опередили сборную СССР на 5 медалей: 76–71. По золотым преимущество противника было еще более явным: 40–22. Зато советская команда показала, что в СССР массовый спорт развит разнообразно и во многих видах мы располагаем мастерами высокого класса. А на убедительную победу над американцами через 7 лет после Великой Отечественной рассчитывать было нельзя.
Золотые медали (22)
Нина Бочарова (спортивная гимнастика, бревно)
Виктор Чукарин (спортивная гимнастика, личное многоборье)
Мария Гороховская (спортивная гимнастика, личное многоборье)
Виктор Чукарин (спортивная гимнастика, конь)
Грант Шагинян (спортивная гимнастика, кольца)
Иосиф Бердыев, Михаил Перельман, Дмитрий Леонкин, Виктор Чукарин, Грант Шагинян, Валентин Муратов, Евгений Корольков, Владимир Беляков (спортивная гимнастика, командные соревнования)
Медея Джугели, Екатерина Калинчук, Мария Гороховская, Нина Бочарова, Галина Минайчева, Галина Урбанович, Пелагея Данилова, Галина Шамрай (спортивная гимнастика, командные соревнования)
Виктор Чукарин (спортивная гимнастика, опорный прыжок)
Екатерина Калинчук (спортивная гимнастика, опорный прыжок)
Нина Ромашкова-Пономарева (легкая атлетика, метание диска)
Галина Зыбина (легкая атлетика, толкание ядра) Юрий Тюкалов (гребля академическая, одиночка) Анатолий Богданов (пулевая стрельба, произвольная винтовка, 300 метров)
Иван Удодов (тяжелая атлетика, до 56 кг) Рафаэль Чимушкян (тяжелая атлетика, 56–60 кг)