Олимпийское противостояние. Поколение победителей
Шрифт:
Вячеслав Веденин – лыжник, творивший чудеса
Герои советского спорта поспевали за международной модой. Им позволялось то, за что рядовые школьники получали взбучку от завуча. Битловскую прическу носил Виктор Санеев – символ советской легкой атлетики семидесятых, чемпион Европы, побеждавший в тройном прыжке на трех Олимпиадах подряд: в Мехико, Мюнхене и Монреале. Мировой рекордсмен, член КПСС, кавалер ордена Ленина… Волевой атлет, изматывавший тренеров неутолимым желанием тренироваться чуть ли не круглосуточно. Его судьба, не раз пересказанная журналистами и кинодокументалистами, как по заказу соответствовала представлениям о советской мечте. Казачья семья Санеевых переселилась в Абхазию, в Сухуми. Отец – инвалид, мать – прачка. А сын не пропал: его сызмальства заметили, взрастили на стадионе. Он стал чемпионом, получив и диплом агронома. Настоящий герой семидесятых: небрежно отброшены назад длинные волосы, немного скептическая улыбка, взгляд углублен в себя. Чувствовалось, что такого человека трудненько приручить. Чем-то был похож на Санеева и чемпион мюнхенской Олимпиады десятиборец Николай Авилов. Во время выступлений соперников этот чемпион в беззаботной позе отдыхал, слушая транзистор. И у Санеева, и у Авилова, кроме олимпийских побед были и олимпийские разочарования. На монреальской Олимпиаде Авилов, выступавший в ранге действующего чемпиона, был недоволен, что ему – фавориту – досталась слабейшая группа в забеге на сто метров, а тут, как назло, еще и украли шесты, к которым спортсмены приноравливаются месяцами. В итоге – третье место, а чемпионом с выдающимся результатом стал американец Дженер. Для Санеева Монреаль стал счастливым: к третьему олимпийскому «золоту» он улетел в пятой попытке. А вот через четыре года в Москве 35-летний прыгун пережил настоящую трагедию. Лужники болели за Санеева, верили в то, что его спортивная судьба завершится рекордным четвертым «золотом» Олимпиады. Но… лучшая попытка тбилисского динамовца, в которой он сантиметров на двадцать опередил соперника из Эстонской ССР, была аннулирована судьями. Заступ, красный флажок и в итоге – одна из самых обидных в истории спорта серебряных медалей.
До тридцатых годов наибольшую аудиторию болельщиков в СССР собирали не футбольные встречи, не волейбол и не бокс, а решающие забеги скороходов-конькобежцев. Нужны ли объяснения? Ведь это истинно русская, зимняя забава, воспетая Пушкиным. Много лет блистали советские конькобежцы – наследники
Из наследников Мельникова наиболее колоритной фигурой был великий спринтер Евгений Гришин. Его называли СЭРом. Тогда в моде были аббревиатуры, и прозвище Гришина действительно означало «Скорость, элегантность, рекорд». На первой для советских спортсменов белой Олимпиаде – в Кортина-дАмпеццо – Гришин побеждает на двух дистанциях, всякий раз побивая мировой рекорд. На дистанциях в 500 и 1500 метров прирожденный спринтер не знал равных. Прирожденный, потому что он сам говаривал: «Стайера можно натренировать, а вот спринтером надо родиться». На афоризмы он был мастаком. Через четыре года в Скво-Вэлли он снова победит на обеих спринтерских дистанциях. Когда американские журналисты спросили его: «Что вам понравилось в США?» – Гришин не полез в карман за словом: «Красный флаг моей Родины на фоне синего американского неба!».
Самой титулованной советской спортсменкой сталинского времени была Мария Исакова – «вятская Золушка». На первых же своих соревнованиях юная динамовка установила два рекорда города. Начальник боевой подготовки кировского «Динамо» спросил: «Какой приз ты бы хотела получить?». Чемпионка застенчиво ответила: «Галоши». Через 5—10 лет она вместе с золотыми медалями завоюет и репутацию одной из первых модниц страны, барышни будут копировать стиль Исаковой, отслеживая ее шляпки и шубы. Уже в 1938 году Исакова побивает мировой рекорд на дистанции 1500 метров, ее имя становится всесоюзно известным. В 1948-м, в Финляндии, советские конькобежки впервые примут участие в чемпионате мира. Исакова, выступая с травмой мениска, выиграет три дистанции из четырех и получит лавры чемпионки мира в многоборье. Этот триумф она повторит в 1949-м в Швеции и в 1950-м в Москве. Первая в истории советского спорта трехкратная чемпионка мира. Жаль, что советские спортсмены дебютируют на зимних Олимпийских играх только в 1956-м, когда Исакова давно уже не участвовала в соревнованиях. Слава Исаковой была громкой: на одном из барельефов московской станции метро «Динамо» мы видим изображение первой чемпионки. Повсюду можно было увидеть и настольную статуэтку конькобежки. Это скульптор Елена Янсон-Манизер запечатлела изящные и выверенные движения спортсменки.
Своими победами ударно пропагандировала советский спорт и «уральская молния» Лидия Скобликова, которую сам Хрущев, восхищенный олимпийскими победами конькобежки, без кандидатского стажа, вне очереди готов был принять в партию. Как это все случилось? Шестикратная олимпийская чемпионка, в Инсбруке она выиграла все четыре конькобежные дистанции, установив «вечный» рекорд Олимпиад. Тут же в «Советском спорте» появилось открытое письмо Скобликовой первому секретарю ЦК КПСС: «Здесь, в Инсбруке, на пресс-конференции американский журналист спросил, являюсь ли я членом Коммунистической партии. Очень жаль, что я не смогла ответить «да», но сказала так: я комсомолка, а самая заветная моя мечта – стать членом партии Ленина». Оперативный ответ был напечатан тут же: «ЦК КПСС рассмотрел Вашу просьбу и принял Вас в члены КПСС. Сердечно поздравляю Вас с этим знаменательным событием в Вашей жизни. Теперь Вы можете сказать, что Ваше желание исполнилось».
В хоккее, в волейболе советские команды, как и на конькобежных дорожках, начали побеждать уже на дебютных международных соревнованиях, после того как двадцать лет варились в собственном соку. Мировой волейбол многим обязан советской городской традиции паркового волейбола. Игра, в которой не бывает грубых приемов, спервоначала прижилась среди студентов творческих вузов. Первый официальный матч в истории разыграли будущие народные артисты и художники СССР – студенты ВХУТЕМАСа и института кинематографии. Это случилось 28 июня 1923 года. Энтузиастом волейбола был мхатовский актер Владимир Белокуров – всем известный Чичиков и Чкалов. В тридцатые годы волейбольные мячи летали над всей страной. В Германии игру, изобретенную в США, называли русской народной забавой. В программу Олимпийских игр волейбол включили только в 1964 году [4] , когда вышедшие на мировую арену советские волейболисты уже поражали болельщиков искусным мастерством. Константин Рева, Юрий Чесноков, Виктор Модзалевский – в волейбольном мире эти имена звучат, как имена Пеле и Бекенбауэра – в футбольном.
И для баскетболистов первый чемпионат Европы оказался победным – дружественная Прага, 1947-й. Дебют баскетболистов на чемпионате мира в Чили-1959 окончился драматично: во всех матчах сборная СССР одержала победы. Приноровившись к январской чилийской жаре после московских холодов, победили со счетом 62:37 и всегдашних фаворитов американцев, и, в упорной борьбе, сильную сборную Бразилии. А вот со сборной Тайваня команда тренера Степана Спандаряна играть не собиралась: из солидарности с китайскими товарищами и помня о захвате танкера «Туапсе» [5] чанкайшистами. Если бы даже сборной СССР за неявку на матч с Тайванем засчитали поражение – никто не догнал бы нашу команду Но советских и болгарских баскетболистов дисквалифицировали, лишили всех набранных очков… Чемпионами провозгласили отставших от сборной СССР на два очка бразильцев. «Советский спорт» горделиво писал тогда: «Одержав блестящую победу, сборная Советского Союза возвратится домой без золотых медалей, завоеванных в честной спортивной борьбе. Можно аннулировать очки, лишить команду медалей, но никогда и никого не удастся убедить в том, что на этом чемпионате кто-нибудь играл сильнее баскетболистов СССР». А золотые медали баскетболисты сборной СССР тогда все-таки получили: их отлили в Советском Союзе, в пику международной федерации баскетбола ФИБА.
Жаркий, засушливый, с повсеместными пожарами торфяников, 1972 год стал в истории советского спорта одним из ключевых. Кроме хоккейной серии – убедительная победа в олимпийском Мюнхене с рекордным для того времени медальным уловом – одних золотых аж 50. Победу посвятили декабрьскому 50-летию образования СССР. И это – после неудачных для СССР игр в Мексике, про которые Пахмутова с Добронравовым написала минорную песню «Трудные старты Мехико», а популярный спортивный журналист Аркадий Галинский хмуро предрекал: «Мехико позади. Глубинные выводы впереди».
Между прочим, в Штатах нередко можно было с высоких трибун услышать заявления подобные речи Роберта Кеннеди после римской олимпиады: «Наша страна не намерена уступать никакой другой. Мы хотим быть первыми, первыми без оговорок… Мы не желаем больше читать в газетах, что наша страна на Олимпийских играх оказалась второй после Советского Союза». Соперничество систем никто не отменял: и рыночные механизмы американского спорта не делали его деидеологизированным. Напротив, политическую подоплеку использовали как хорошую рекламу, вместе с ней спорт лучше продавался… В нулевые годы, когда Россия не является спортивной империей под стать Советскому Союзу, американская пресса не раз нагнетала страсти воспоминаниями о великой олимпийской борьбе с «плохими парнями» из СССР: «Русская команда всегда беспокоила нас с чисто геополитической точки зрения. Она выигрывала всегда и постоянно, и по количеству медалей была первой на всех небойкотированных летних Играх с 1972 года по 1988-й. Русские атлеты будто не росли, а вылуплялись из щедро финансируемой спортивной машины – всегда уже полностью сформировавшиеся, каменные, монолитные. Они раз за разом ставили на колени самую богатую нацию на свете, к тому же помешанную на спорте – и до сих пор эта нация не может оправиться от того впечатления» («Вашингтон пост», 2004).
Без внешнего врага, без истерической фобии в прессе Штаты увядают, как увядал от горбачевских улыбок «общему дому» Советский Союз. Попробуйте лишить эту империю великой армии и современного вооружения – и мы увидим, что никакой рынок не спасет великую державу от деградации… А в Мюнхене спринтер-бегун Валерий Борзов первенствовал на патентованных американских дистанциях 100 и 200 метров. На этих же играх прервали победную серию американцев и советские баскетболисты. Финал получился инфарктный для болельщиков: почти всю игру вели в счете советские мастера, в последние пять минут наши соперники выровняли игру Когда американцы повели 50:49, многим показалось, что матч окончен. Но, после шумных споров, судьи определили, что осталось три секунды. В этой ситуации тренер Кондрашин произнес очень спортивную фразу: «Времени – вагон!». За три секунды Иван Едешко сделал пас через всю площадку, под американское кольцо, а Александр Белов забросил мяч в корзину: 51:50. Американцы, кажется, до сих пор не признают эти три секунды и говорят об «украденной победе».
После Мюнхена и вплоть до Сеула-88 олимпийские успехи СССР не вызывали сомнений и тревог. А американцы были посрамлены и командой ГДР, которая дважды занимала на летних играх вторую позицию, а зимние даже выигрывала у СССР. Хонеккеровская пропаганда использовала спортивные победы куда более навязчиво, чем поздняя сусловская.
Еще Петр Великий создал яхт-клуб «Невский флот», в котором крепкие моряки занимались «экзерцированием» и соревновались в гребле. Дореволюционная традиция русской гребли прижилась и расцвела в СССР. Первый чемпионат страны провели сразу после Гражданской. Гребцы, мерно работающие веслами, стали характерным фоном парадной хроники крупного советского города. Гребцов-любителей среди студентов Москвы и Ленинграда оказалось не меньше, чем в Оксфорде и Кембридже.
Великим атлетом сталинской эпохи был Александр Долгушин – непобедимый чемпион из московского клуба «Стрелка». Чемпион и рекордсмен СССР, он добровольцем ушел на фронт и погиб в бою в июне 1943-го. Уже в олимпийскую эпоху сильнейшими спортсменами мира были гребцы Юрий Тюкалов и Вячеслав Иванов – трехкратный олимпийскийМногим любителям спорта, живущим в разных странах, при воспоминаниях о советских олимпийцах в первую очередь приходят в голову наши гимнасты. Они начали доминировать с первых выступлений на международной арене, им не могли помешать ни отсутствие соревновательного опыта, ни строгость судей, только привыкавших к гимнастам из СССР. Оказалось, что атлеты в белых облегающих костюмах, сосредоточенно, с четкостью исполняющие сложнейшие элементы на брусьях, кольцах и коне – это глубоко советское явление, в котором талант сочетается с дисциплиной. Не случайно одним из самых известных соцреалистических живописных полотен шестидесятых стала работа Жилинского: «Гимнасты сборной СССР». Лыком в строку пошли и традиции отечественного цирка, акробатики. А девушки-гимнастки, увековеченные скульпторами и кинокамерами, были ключевым советским символом женственности. На дебютной Олимпиаде в Хельсинки советские гимнасты сорвали весь банк, выиграв и командное, и личное абсолютное первенство как среди женщин, так и среди мужчин. Первым советским абсолютным чемпионом Олимпийских игр стал в том 1952-м Виктор Иванович Чукарин. А во время войны, пройдя семнадцать немецких лагерей, включая Бухенвальд, военнопленный Чукарин весил чуть более сорока килограммов и было ему не до тренировок. Да, это был тот редчайший случай, когда словосочетание «спортивный подвиг» не является ни преувеличением, ни штампом. А ведь Чукарину в Хельсинки было уже за тридцать, ветеранский возраст для гимнаста. Но после той победы он стал еще и абсолютным чемпионом мира, а в 1956-м и вовсе вписал свое имя в историю спорта, вторично став абсолютным олимпийским чемпионом – в 35 лет. И, как писали тогдашние газеты, «ушел с помоста непобежденным». Семикратный олимпийский чемпион, освобожденный узник Бухенвальда…
Из специалистов по отдельным снарядам нельзя не вспомнить щеголеватого усача, кузнеца из Кировакана Альберта Азаряна. Он не знал поражений на кольцах, побеждая с наивысшими баллами и под овации публики. Сложные «кресты» на кольцах давались ему с такой легкостью, что поговаривали: «Азарян и уснуть может, застыв в своем кресте».
Младшим товарищем и преемником Чукарина был «железный» Борис Шахлин, ставший в Мельбурне, Риме и Мехико семикратным олимпийским чемпионом. Непобедимый «русский медведь» многоборья, он был виртуозом и в упражнениях на коне.
Самой титулованной спортсменкой современной эры стала советская гимнастка Лариса Латынина. Рассказ об этой чемпионке тоже связан с Великой Отечественной. Погиб в Сталинграде Семен Андреевич Дирий – отец гимнастки. Ее олимпийские регалии – девять золотых, пять серебряных, четыре бронзовые медали. Причем дважды – в Мельбурне и Риме – Латынина стала абсолютной чемпионкой игр. «Мы не видели ничего прекраснее этого спектакля грации и гармонии», – сказал о ней Джанни Родари после римской Олимпиады. Пожалуй, особенно ей удавались вольные упражнения – жизнелюбивая красота захватывала трибуны. Золотую медаль в вольных Латынина завоевала и в Токио, в 64-м, когда ее уже называли «бабушкой советской гимнастики». Тайме писала об этой победе: «В этот момент она была не просто великолепной гимнасткой. Она была воплощением молодости, красоты и блеска». А потом Латынина стала тренером сборной СССР, в которой блистали Людмила Турищева и Ольга Корбут. Медальные достижения Латыниной до сих пор не превзойдены – она осталась советской спортивной легендой. И украшением Большой Легенды советского спорта.Неразделенная любовь
В истории каждого народа находится местечко для мазохистских наклонностей. Советский народ практиковался в учении Захер-Мазоха через любовь к футболу. Наш болельщик максималистичен, он любит только победителей и привык к гегемонии советского спорта на Олимпиадах, на шахматных, хоккейных, волейбольных, баскетбольных чемпионатах. А вот любовь к футболу оказалась безответной: полстраны бредило этой игрой, а посредственные результаты рождали только самоедский юмор, пойманный Высоцким, который в песенке «Профессионалы» сопоставил успехи советских хоккеистов с неудачами мастеров кожаного мяча: «За вами слово, до встречи снова, /А футболисты – до лучших дней!». Вошли в фольклор и заявления бразильского короля футбола Пеле, который не только восхищался русскими «берьезками», но и сказанул: «Русские станут чемпионам мира по футболу не раньше, чем бразильцы выиграют хоккейный чемпионат». А еще, по легенде, Пеле сказал советским футболистам: «Вы прекрасно боретесь со своими недостатками. А мы, бразильцы, развиваем свои достоинства!».
До революции британская игра в мяч постепенно набирала популярность в России: особенно в столицах, на юге, в городах Украины… Энтузиасты футбола возобновили занятия вскоре после революции. В середине октября 1918 года было прохладно – хотя отсчет шел уже по новому стилю. Матч сборных Москвы и Петрограда, разумеется, состоялся. Крупную победу москвичей (9:1) знатоки объясняли тем, что многие невские футболисты прибыли на игру с фронта. Блеснул нападающий московского «Новогиреева» Павел Канунников.
А главное случилось 17 ноября 1935 года, на Первом Всесоюзном совещании стахановцев. Сталин сказал новым «знатным людям страны», в которой знатность определялась не происхождением или начальственным креслом, а трудовыми успехами: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее». Веселее? Значит, в многочисленных парках культуры и отдыха имени Горького будут продавать пиво, газировку, мороженое и нарзан, пирожки, пончики и пирожные. Значит, будут взлетать настоящие воздушные шарики и качели-лодочки, будет суматоха вокруг тиров и комнат смеха с силомерами. Молодые люди со значками ГТО будут прыгать с парашютом, а девушкам положено наряжаться к танцам, а то и сочинять частушки. И как же тут без игрового спорта, уже привлекшего массы болельщиков? Как же без футбола? Скоротечные соревнования городских сборных (Москва супротив Ленинграда, Тбилиси и Харькова) уже не утоляли намечавшейся футбольной горячки. «Жить стало лучше…» – и весной 1936-го провели первый чемпионат СССР среди клубных команд. Лигу составили из четырех лучших московских команд («Динамо», «Спартак», ЦДКА, «Локомотив»), двух ленинградских («Динамо» и «Красная заря») и киевского «Динамо». Осенью к ним присоединилось «Динамо» из Тбилиси. Лучшим бомбардиром первого чемпионата стал с шестью мячами московский динамовец Михаил Семичастный По окончании весеннего чемпионата команды тут же вступили в борьбу за Кубок СССР. Сам кубок уже ждал победителя. Председатель секции футбола А. Соколов купил в московском магазине старинную хрустальную крюшонницу Ювелиры поместили красавицу-вазу на серебряные ножки, увенчали ее роскошной крышкой с фигуркой футболиста и изобразили посредине кубка герб СССР. Кубок получился вполне гармоничный, он так и останется эстетическим воплощением советского футбола. А вот финал первого кубкового турнира оказался скандальным. Сыграв один матч, команда чемпионов СССР – московское «Динамо» – отправилась в заграничное турне, в Чехословакию. Перед турне спортивное начальство пообещало динамовцам место в финале кубка. Между тем, команды провели по шесть матчей – и до финала дошли динамовцы Тбилиси и московский «Локомотив».
Кубок СССР по футболу
28 августа, на стадионе «Динамо», 22 тысячи болельщиков стали свидетелями первого кубкового финала. Питомцы наркома Лазаря Кагановича [6] выиграли 2:0. Но диктор на весь стадион объявил, что теперь железнодорожников ждет финальный матч с московским «Динамо». Однако самый решительный и рисковый из сталинских соколов – герой Советского Союза Валерий Чкалов тут же на стадионе прочествовал футболистов: «Привет победителю в Кубке СССР – команде «Локомотива». В.Чкалов». На следующий день в газетах вышли разноречивые оценки, но вскоре кубок по справедливости присудили «Локомотиву».
А в московском «Металлурге», который тогда играл только на первенстве города, уже блистал форвард Григорий Федотов – парень из подмосковного ткацкого Глухова. Несколько лет назад глуховские мальчишки в бочонке копили по монетке на кожаный мяч. Среди них ажурной работой с мячом выделялся Григорий… В 1937-м «Металлург» уже играл в великолепной девятке чемпионата СССР. А в 1938 году жить стало совсем весело: чемпионат разыграли 26 команд из разных городов СССР. Федотов играл уже за ЦДКА.
Он отработал уникальные по точности и силе удары слету, которые эффектно исполнял прогнувшись. Гибкий, пластичный, он был непредсказуем для защитников противника – и зрителей удивлял каждую игру. Считалось феноменальным, что такой техники владения мячом достиг человек с сорок пятым размером обуви. Юрий Олеша приметил Федотова еще в «Металлурге», а про цдковский период написал: «Поражающий меня центрфорвард Григорий Федотов. Этот Федотов, действительно великолепный игрок, является сейчас сенсационной фигурой в Москве. О нем знают и говорят даже те, кто не ходит на футбол». Для болельщицкого бума именно такие сенсационные фигуры и нужны. Ас футбольной журналистики Лев Филатов написал о Федотове так, что под этими словами могли бы подписаться тысячи вдумчивых болельщиков: «Не хочется называть то, что он делал, служебными словами: дриблинг, финты, навес, прострел, удар. Тогда что-то исчезнет. Верно, все это он делал, но настолько по-своему, не заученно, а по-федотовски, что вроде бы он показывал всем, как еще можно играть в футбол. Все, чего касалась большая федотовская нога, выглядело совсем не так, как мы привыкли видеть. Сильно пущенный им мяч почему-то мягко и удобно снижался прямо под удар партнеру. Вратарь на месте, а мяч после прикосновения Федотова его таинственно огибает и ложится в сетку. Ему бы полагалось бежать влево – там свободно, а он режет угол, сближается с защитником и, будто не замечая его, прокидывает мяч вперед и продолжает бег, уклонившись от столкновения, и бьет, почти уже падая, в дальний угол. Мяч летит к нему, он склоняется почти до травы и бьет подъемом ноги в верхний угол. Федотов на поле – и ты глазеешь, очарованный, и за счетом матча не следишь, ждешь, когда же снова он встретится с мячом и что-то еще невиданное покажет…».
Григорий Иванович был капитаном славной команды лейтенантов – ЦДКА. После войны красноармейский клуб не имел права на серую игру. И Федотов с товарищами (в линии нападения с ним играли Бобров, Николаев, Гринин, Демин) творили на поле чудеса, став для многих болельщиков эталоном игры на многие годы. Тренировал армейцев мудрейший Борис Аркадьев, открывший Федотова еще в «Металлурге» – тренер-интеллигент, рассудительный и спокойный теоретик и практик футбольной науки побеждать.
Федотова ценили футбольные гурманы. «Этот виртуоз с лицом васнецовского Иванушки стал бы бесценным украшением для любой сильнейшей профессиональной команды мира», – писали о советском форварде французские газетчики. Первым в СССР Федотов забил 100 голов в чемпионатах – и поэтому символическому клубу бомбардиров, забивших больше ста мячей в официальных встречах, со дня основания в конце шестидесятых годов присвоили имя Григория Федотова. Никто иной как самый знаменитый болельщик СССР и гуру футбольной статистики Константин Есенин вел дела благородного клуба.
Премьер на поле, в жизни Григорий Иванович был человеком мягкосердечным, даже застенчивым. Он был рекордсменом не только по забитым мячам, но и по доброте. Возился с мальчишками, несмотря на славу, был исключительно стеснительным молодым человеком. Робел, когда предстояло поужинать в ресторане в компании актера Яншина; поглядывая на варенье, пил пустой чай в гостях у Старостиных… Когда Федотов уже был тренером родного ЦСКА (не главным и не старшим – упаси Бог! – просто тренером) в поездке по ГДР к команде присоединился торпедовский форвард Эдуард Стрельцов. Когда в Дрездене, на стадионе, обнаружилось, что Стрельцов забыл в гостинице плавки – Федотов с мальчишеской готовностью рванул в отель и вернулся на стадион с плавками для молодого форварда. Стрельцов смутился, а Григорий Иванович в простоте ответил: «Я, конечно, тоже поиграл в свое время, но не так, как ты…».
В 1958 году Григория Ивановича уговорили написать книгу воспоминаний, конечно, при участии журналиста. И привычные советские риторические фигуры в его исполнении оживали. Он так и остался парнем из Глухова, который не любил выпячивать себя, хотя чаще других оказывался в центре внимания, в ореоле восторга. «Нет врожденных футбольных талантов. Не верю в них. Глубоко убежден, что любой молодой человек может стать отличным мастером… если он будет внимательным и требовательным к себе, не станет зазнаваться при первых успехах, падать духом при неудачах». Сравните его кредо с откровениями Фила Эспозито – про них речь впереди.