Омут
Шрифт:
– Боишься, Ген? Правильно, бойся, ведь она тоже боялась, когда из-за тебя-ублюдка чуть голову о стену не разбила.
Вкрадчивый голос Кира разносится эхом по пустой лестничной площадке. От желания объяснить одногруппнику всю неправильность его поступка не словами, а силой, дрожат руки, но парень чувствует, что если начнёт, то вряд ли сможет остановить себя сам. А Мишка, способный бы ему в этом помочь, рядом с Алёной, которую оставлять без присмотра на долгое время не хочется ещё сильнее.
– Зачем ты её толкнул? Нах*я ты, вообще, в её сторону посмотрел, дерьма кусок?!
– Кир,
– Это же Отрадная… Ты же сам…
– Я, бл*ть, её никогда даже пальцем не трогал и никому другому не разрешал!
– рявкает во весь голос, сжимая ладони в кулаки до побелевшей кожи.
Сколько бы они с Отрадной не ссорились, как бы друг друга не оскорбляли и не пытались задеть, у него даже мысли о физическом воздействии на неё ни разу не возникло. И сейчас осознание того, что пусть и косвенно, он сам виноват в её травмах, потому что когда-то смог убедить всех в своей к ней ненависти, тем самым дав недоумкам карт-бланш на травлю, сжирает его по кусочкам. Жрёт смачно, чавкая и постанывая от удовольствия. Ещё чуть-чуть и кроме слепой ярости в нём не останется ничего. Ещё чуть-чуть и…
Авдеев, выругавшись, бьёт кулаком в стену рядом с головой одногруппника, отчего тот дёргается и сжимается ещё сильнее в ожидании нового удара. Жалкий, испуганный, никчемный. От этой картины Кир брезгливо морщится и вытирает ладони о брюки.
– Значит так, - начинает сухо и жёстко.
– Я хочу, чтобы через полчаса ни тебя, ни твоих документов в универе не осталось. Увижу тебя здесь или рядом с Отрадной - вышибу мозги или что там у тебя вместо них.
– Кир, подожди, не надо… Пожалуйста! Что угодно, но не… - заикаясь, белеет на глазах Смирнов.
– Ты же знаешь… Отец мне этого не простит, он же меня…
Парень усмехается. Конечно же, он знает, иначе бы придумал как наказать его по-другому. Знает, что учеба здесь для Гены последний шанс и, если он вылетит отсюда или уйдёт сам, то его папаша, жёсткий, не принимающий никаких оправданий и ошибок, от него просто-напросто откажется. Перестанет его обеспечивать, вычеркнет из своей жизни и продолжит со спокойной душой жить с молодой женой, которая вот-вот должна родить ему второго сына.
– Он тебя выкинет на улицу как мусор, Гена.
– Кир, прошу тебя… Не надо, пожалуйста… Мы же с тобой сто лет знакомы! Ты не можешь так со мной поступить из-за…
– Ошибаешься, Ген, - Авдеев выпрямляется во весь рост и смотрит на одногруппника снизу вверх.
– Ещё как могу. Надеюсь, что ты сумел меня понять, в противном случае этот разговор будет проходить совсем по-другому. У тебя на сборы двадцать минут. Время пошло.
Оставив Смирнова одного, Кир уходит обратно к медпункту, возле двери которого сидит Миша и, судя по сведённым к переносице бровям, о чём-то напряжённо думает.
– Она ещё там?
– спрашивает парень, садясь рядом с другом.
– Да.
Авдеев вздыхает и, откинув голову назад, упирается затылком о стену. Десятиминутный перерыв на выбивание из Смирнова дерьма немного отвлёк от переживаний о её состоянии, но стоило ему только оказаться через стенку от неё и страх тут же вернулся.
Бл*ть, лучше бы она сейчас находилась в аудитории и, как раньше, не замечала
Хотя кого Кир хочет этим обмануть?
Это же О т р а д н а я. Та самая, что прочно засела в голове. Что похитила сердце, которое он никому и никогда не планировал отдавать. Что появилась в его жизни совершенно неожиданно и, судя по тому как его от неё кроет, останется там навсегда.
Навсегда же, да, Алёна?
Мне не показалось
13. Кир
– Как прошёл разговор с Генкой?
– повернувшись к нему, интересуется Миша.
– Прекрасно.
– А как он сейчас себя чувствует?
– Х*ёво.
Романов усмехается и ободряюще хлопает Кира по плечу. Парень видит, что друг хочет добавить что-то ещё, но Мишу прерывает открывшаяся дверь кабинета. Вскочив на ноги, Авдеев впивается взглядом в появившуюся в дверном проёме девушку, которая держась за косяк, осторожно перешагивает через порог. От вида её перебинтованных коленей он вновь с силой сжимает ладони в кулаки и давит в себе желание вернуться обратно к Смирнову, чтобы закончить начатое.
– … так что в целом всё хорошо, раны и царапины заживут, сотрясения, на первый взгляд, нет, но за состоянием шишки на голове всё равно стоит понаблюдать, Алёна, - строгим голосом предупреждает медработник. – Если почувствуешь головную боль, тошноту, головокружение, шум в ушах, то не медлишь и сразу едешь в больницу, хорошо?
– Хорошо, - кивает она и устало улыбается. – Спасибо за помощь, Ирина Петровна.
– Не за что. Выздоравливай и береги себя.
Женщина уходит на своё рабочее место и Отрадная поворачивается к преподавательнице.
– Светлана Константиновна, дальше я справлюсь сама, не беспокойтесь.
– Ты даже не сообщила своим родителям о произошедшем, Алёна. Как ты справишься сама? Не поедешь же ты на общественном транспорте в таком состоянии одна?
– Я не смогла до них дозвониться, поэтому…
– Я сам тебя отвезу, - перебивает девушку Кир. – Миша, принесёшь наши вещи, пожалуйста?
Друг, кивнув, быстро уходит, а Авдеев, игнорируя всё такой же удивлённый взгляд преподавательницы, внимательно наблюдает за реакцией Алёны. Она растерянно смотрит ему в глаза и хмурится, словно не верит, что он всё ещё рядом с ней. Киру же хочется разгладить её сомнения пальцами, а потом зарыться носом в густые волосы и сказать какую-нибудь приятную чушь на ухо, чтобы она смогла расслабиться, довериться.
– Спасибо, но не нужно, - ожидаемо отказывается девушка. – Я вызову себе такси…
– Нет, на такси ты не поедешь.
– Но…
– Я не отпущу тебя на такси, Отрадная.
Алёна хмурится ещё сильнее и упрямо поджимает губы, но он не собирается уступать в вопросе, который касается её здоровья и безопасности. Если понадобится, унесёт эту упрямицу к себе в машину против воли, но одну не отпустит.
– Я думаю, что Кир прав, - вторгается в их разговор Светлана Константиновна. – Тебе не стоит ехать на такси, тем более одной. Вдруг тебе станет плохо?