Омут
Шрифт:
– Да, - отвечает Влад на все вопросы разом.
– Он просил передать тебе, что с ним всё в порядке и чтобы ты не переживала.
Она прижимает ладонь ко рту и прикрывает блестящие от слёз глаза, а Авдеев в это время разрушается, распадается, разбивается. На обломки, части, осколки. На прежнюю жгучую ненависть и нынешнюю сумасшедшую любовь. Ту, что сейчас панически бьётся внутри, в самом центре его груди, и жалобно просится наружу. К ней. К Алёне Отрадной. К девочке, что до сих пор помнит своего бывшего (или всё-таки настоящего?) парня.
–
– тараторит девушка.
– Прости, но этого я тебе сказать не смогу.
– Почему?!
– Рома не хочет.
Алёна досадливо морщится, разочарованно опустив плечи, и Кир ловит себя на мысли, что сильнее обычного хочет стереть Пахомова и Королёва в порошок. За то, что дали ей надежду, а потом забрали. За то, что так сильно расстроили и вновь напомнили о прошлом. Том неприятном и причиняющим боль прошлом, у которого просто не могло быть будущего.
– А ты?
– Отрадная вдруг поворачивается к нему и заглядывает в глаза.
– Ты знаешь, где Рома?
Парень проглатывает, почти слетевшее с языка,"надеюсь, что в аду", и отрицательно качает головой.
– Да брось, Кирюх, - насмешливо фыркает Пахомов.
– Ты же всё знаешь.
– Думаешь, если бы я был в курсе, то позволил бы ему так спокойно с тобой общаться и передавать весточки?
– с трудом оторвавшись от девушки, переспрашивает Авдеев.
– Ты, серьёзно, настолько тупой?
Влад молча пожимает плечами и, кажется, хочет добавить что-то ещё, но почему-то в последний момент передумывает. Кир ждёт от него подвоха, чего-то, что поставит в его неуместном кривлянии жирную точку и позволит Авдееву повторить исход их последней встречи, а если точнее вызов скорой и постельный режим на две недели. Ждёт секунду, две, пять и Пахомов, развернувшись к Мише, всё-таки даёт ему повод не сдерживаться.
– Миша-а-аня, - гадко лыбится он.
– Ты скучал по мне?
– Можешь даже не пытаться меня зацепить, Влад, - невозмутимо улыбается Романов.
– Не получится.
– И давно ты стал таким непрошибаемым, Кудряшка?
Упоминание детского прозвища, которым его называла только Лиля, мгновенно стирает с Мишиного лица улыбку. Кир замечает как тяжелеет его взгляд и уже собирается вмешаться, но друг справляется сам.
– Давай, Владик, выдавай всё, что хочешь сказать, а то я же вижу, как тебе не терпится. Про Лилю снова что-то скажешь? Про меня самого? Про мои отношения? Ну, давай, еб*шь и не трать ни своё, ни наше время.
– Не горячись так, дорогой. Я же просто хочу передать тебе привет.
– Тоже от Ромки?
– Думаю, его больше интересует Алёна, чем ты, - ржет Влад и едва не опрокидывает на себя пиво.
– На самом деле от Дениса, но если тебе неинтересно, то…
– Стой, что? Вы общаетесь?
Романов напряженно выпрямляется, хмурясь, и его смену настроения, кажется, замечает даже Алёнка, глаза которой бегло пробегаются по лицу одногруппника и останавливаются на заходивших
– Конечно. Переписываемся, созваниваемся, он недавно приезжал ко мне на концерт.
– Куда-куда приезжал?
– Миш, у тебя со слухом что-то?
– довольный полученной реакцией вопросом на вопрос отвечает Пахомов.
– Сюда приезжал. Сидел на том же самом месте, где и ты сейчас. Подожди, неужели, ты об этом не знал?
– наигранно удивляется парень.
Авдеев, устав наблюдать за этим спектаклем, тяжело поднимается на ноги и нависает над Владом, но Миша останавливает его, резко подняв ладонь. У друга на лице равнодушная маска, словно не он несколько минут назад улыбался во весь рот и беседовал с Отрадной о пустяках, пока Кир в это время не мог и слова вымолвить. Лишь только в голубых глазах клубится злость яркими всполохами негодования и разочарования. От этой злости у Миши опускаются уголки губ и требуется время, чтобы осознать смысл прозвучавших слов, чтобы увериться в сделанных ранее выводах и понять окончательно, что он, бл*ть, не нужен собственному брату.
Несколько секунд оглушительного молчания и Романов сухо произносит:
– Тогда и от меня передавай ему привет, раз вы так тесно общаетесь.
Миша поднимается с места, не смотря ни на кого и не обращая внимания на то, как противно скрипят ножки стула по полу, раздражая слух.
– Пойду покурю, - бросает на ходу и стремительно направляется к выходу из бара.
– Я что-то не то сказал?
– невинно интересуется Пахомов, закидывая в рот горсть жареного арахиса.
Вместо ответа Авдеев хладнокровно прикладывает его головой о стол, краем глаза замечая испуганные визги на фоне и обращённые к ним взгляды.
– О, Боже, Кир, что ты делаешь?!
– тут же подрывается Отрадная и обхватывает его за локоть, прижимаясь всем телом.
Он слышит в её голосе панику со страхом и это единственное, что его останавливает. Даже, когда внутри всё печёт, горит от гнева и подстрекает закончить начатое. Даже, когда Влад стонет от боли и громко матерится, прижав руки к окровавленному лицу.
– Му*ила! Да я тебя, бл*ть, урою! Да ты…
– Закройся, - наклонившись к нему, выплевывает парень.
– И скажи спасибо ей, - коротко кивает в сторону, всё ещё удерживающей его, девушки.
– Иначе одним разбитым носом ты бы не обошёлся.
Пахомов мычит что-то невнятное, но Киру уже неинтересно что именно. Вытащив из кошелька пару купюр, парень бросает их на стол и, неосознанно переплетя свои пальцы с пальчиками Алёны, быстрым шагом уходит, ведя её за собой. Улица встречает их неожиданной тишиной и сентябрьским ветром, который тут же забирается под одежду. На парковке, рядом с машиной, маячит высокая фигура Миши и Авдеев шумно выдыхает. Хорошо, что друг не видел этой сцены, иначе сейчас ему было бы ещё хуже. Хорошо, что…
До него резко доходит ощущение тепла её руки и Кир замирает на месте, отчего Отрадная, не успев затормозить, набегает на него со спины.