Омут
Шрифт:
– Слушаю.
Девушка переводит взгляд на свой нетронутый завтрак, ожидая ответа.
– Отрадная.
– Авдеев.
34. Алёна
Со стороны её обращение, наверное, кажется не совсем нормальными, но Миша лишь прячет понимающую ухмылку, отпивая чай из кружки.
– Как ты?
Кир улыбается. Алёнка сама не понимает, откуда может знать, что он сейчас делает, находясь за несколько тысяч километров от
– Хорошо. Ты?
– Тоже.
Девушка ведёт плечами, глубоко вздыхает, набирая в грудь побольше воздуха, и неожиданно для себя самой выпаливает:
– Бросай уже курить, Кир. Это вредно для здоровья.
Миша, сидящий напротив неё, давится чаем, а Кир на том конце провода - дымом. Девушка же сидит, неестественно выпрямив спину, ожидая от Авдеева привычное"а тебе какое дело до меня, Отрадная?" или"ты не имеешь никакого права мне указывать", но вместо этого слышит в трубке немного хриплое:
– Хорошо. Как скажешь, Алёнка.
И если ещё вчера вечером она готова была умолять его, чтобы он не молчал, то теперь еле сдерживалась, чтобы не попросить его об обратном, потому что этим утром каждое его слово, словно почву из-под ног выбивало и выводило из равновесия.
Помолчи, золотой мальчик, пожалуйста.
п о м о л ч и.
– Ты у Михи сегодня останешься?
Кир её немой просьбы не слышит, и она устало трёт переносицу, чувствуя, как головная боль начинает пульсировать в висках.
– Нет, мне нужно сначала уехать к тёте, а затем вместе с ней на… - голос срывается совсем некстати.
– На кладбище.
– Понял.
Алёнка каким-то шестым чувством осознаёт, что за этим простым "понял" скрывается гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Она вспоминает его вчерашнее "моя младшая сестра погибла в автокатастрофе" и немного расслабляется. Потому что он действительнопонимает, что сейчас с ней происходит и смысла строить из себя сильного человека уже не остаётся. По крайней мере, не сегодня и не перед ним.
– Тогда держись, Отрадная, и… - парень внезапно замолкает, заставляя её недоумённо нахмуриться в ожидании продолжения своей фразы.
– Что?
– Просто держись, Алёнка, хорошо? Этого пока достаточно.
– Для чего?
– Для всего, - и практически без перехода, не давая ей возможности задать очередной вопрос, поспешно спрашивает.
– Передашь Михе телефон?
Девушка молча протягивает смартфон одногруппнику и отворачивается, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Тянется за кружкой и отпивает почти остывший приторно сладкий чай, слушая, как Романов разговаривает с
– Да, хорошо всё. Да, Кирюх, я понял. Понял я, говорю. Слушай, ты меня за идиота держишь что ли? Хорошо всё у нас! Я тебе уже десятый раз это говорю! Кто орёт? Я ору? Кирюх, братишка, а не пойти ли тебе в… - Миша недовольно фыркает и закатывает глаза.
– Да, именно туда я тебя и посылаю, как ты догадался? Так, всё, прекращай мне мозг выносить! Ещё спроси, не болит ли у меня горло и тепло ли я одет! Лучше скажи, сам ты как? Нормально долетел? Дядя встретил тебя? Ден...
У Миши внезапно меняется тон голоса, и Алёнка украдкой замечает, как он устало трёт глаза и вздыхает, будто вся тяжесть мира в эту секунду обрушилась на его плечи.
– И за какие грехи мне это наказание? Нет, мне звонить не надо. Пусть лучше позвонит родителям и хватит на этом. Я всё сказал, Кирюх. Да, хорошо, до связи.
Романов кладёт телефон на стол и одним глотком допивает остатки чая. Морщится и с громким стуком ставит чашку обратно.
– Остыл. Алён, давай, ещё по кружечке?
– Мне пора уже, Миш. Тётя ждёт, - Отрадная поднимается на ноги и натягивает курточку на плечи.
– В следующий раз, хорошо?
– Хорошо, но смотри мне, в следующий раз не отделаешься.
Парень встаёт следом за ней и тепло улыбается, будто разговора, расстроившего его, не было вовсе. Отрадная растягивает уголки губ в слабой, но искренней улыбке в ответ и согласно кивает, почему-то не против того, чтобы этот самый следующий раз когда-нибудь случился. Пусть Романов, словно насквозь её видел, и говорил не совсем понятные ей фразы, но с ним Алёне было не так сложно, как с остальными. Будто дышалось свободнее. Так она ощущала себя только рядом с Ромкой, когда плечи не сковывало напряжением и мышцы лица не болели от натянутой улыбки.
– Алён, - внезапно зовёт её Миша у ворот дома, когда она уже почти закрыла за собой дверь такси.
– Ты это… Заходи, если что, ладно? Я почти всегда дома и… Не знаю, - парень пожимает плечами, щурясь из-за сильного порыва ветра.
– Если тебе некуда будет идти, то приходи сюда. У меня ещё горячий шоколад есть и зефирки от Кира спрятанные. Знаешь, он от них без ума ещё с детства, может килограммами есть, поэтому приходится убирать с глаз периодически. Мне, конечно, не жалко, но не в таком же количестве…
Отрадная, не выдержав, смеётся, машинально представив Авдеева, поглощающего зефир и время от времени прячущего от него сладости Романова. Становится тепло и горько одновременно. Тепло, потому что ей действительно хочется выпить с Мишей горячего шоколада и съесть зефир. Горько, потому что это тепло уйдёт из её жизни сразу же, как только она захлопнет за собой дверь машины и поедет к тёте, которая ждёт её возле ворот кладбища. От этой мысли слёзы подступают к глазам и сдавливает под горлом.