Омут
Шрифт:
Алёна прочищает горло, тщательно подбирая слова, потому что наспех придуманная ложь, как с мамой, не сработает. Он раскусит её на раз-два, а правда слишком сложна даже для неё самой, чтобы ответить честно.
– Эм, да, я… Я работала над проектом.
– Да? Я не знал. Инна сказала, что ты поздно вернулась, и я решил, что что-то случилось.
Голос Олега звучит ровно и пугающе спокойно. Не то что бы для него это было не характерно, даже скорее наоборот, но она чувствует, что что-то не так. Чувствует всеми своими шрамами на запястьях, его прикосновениями
– У тебя всё в порядке?
– осторожно спрашивает Алёна.
– Вполне.
Он тоже врёт и, кажется, даже не особо это скрывает.
– Я… - девушка сбивается.
– Я что-то сделала не так?
Она всегда что-то делает не так и в этом её самая главная проблема. Всегда ошибается. Всегда принимает не те решения и не то говорит.
Она всегда не то, не так, не с тем. Она всегда мимо.
– Ты мне скажи, Алёна.
Он щурит глаза, всматриваясь в её лицо, и Отрадная невольно вздрагивает.
В чём ты меня подозреваешь, Олег?
Обнимает себя руками за плечи и неуверенно качает головой, отчего с мокрых срываются несколько капель воды и оседают на коже.
– Мне нечего сказать.
Мужчина неожиданно приходит в движение и в следующую секунду оказывается напротив. Нависает сверху, расставив руки по обе стороны от её лица, и опаляет дыханием левую щёку.
– Уверена?
Девушка замирает каменным изваянием, чувствуя, как сердце лихорадочно заходится в груди. Как за рёбрами ворочается, выпускает иголки и встаёт на дыбы желание отстраниться, оттолкнуть, отвоевать своё личное пространство любыми способами. Как по позвоночнику пробегает предательская дрожь от его близости, покалывает губы и слабеют колени.
От него пахнет его любимым древесным парфюмом, которому Королёв никогда не изменяет, и мамиными духами с нотками лимона и жасмина. Последнее немного приводит её в себя и Алёна находит силы, чтобы выдохнуть:
– Нас могут увидеть.
– Я знаю.
Олег прикасается тыльной стороной ладони к её щеке, стирает с неё капли воды и, будто бы случайно, притрагивается пальцами к губам. И ей бы отодвинуться. Ей бы глубоко вздохнуть, чтобы собраться с мыслями. Ей бы запретить себе реагировать, но она не может. Может только смотреть в ореховые глаза напротив, сгорать изнутри и надеяться, что не догорит до тла.
Оставь мне от меня хоть что-то, Олег.
Не забирай всё.
Его руки перемещаются на шею, чертят линии и символы, забираются под наглухо застёгнутый ворот рубашки. Забираются без спроса и разрешения, но Королёв никогда его и не спрашивал. Он просто брал, а Отрадная… А Отрадная, как обычно, стоит, словно парализованная.
– Я все знаю, Алёна, - шепчет мужчина.
Во фразе слышится подтекст, который
– А ты знаешь?
– Что?
– переспрашивает одними губами.
– Что ты моя. Что всегда была и будешь моей.
Слова звучат, как приговор. Давят на макушку бетонными плитами. Замуровывают в безысходности.
А всегда - это долго, Олег?
А быть твоей - это дар или проклятие?
Она отводит взгляд, не соглашаясь и не отрицая. Королёву это не нравится. Он обхватывает её подбородок пальцами и вынуждает вновь посмотреть на него.
– Почему ты молчишь?
– Потому что мама в соседней комнате собирает твоего сына в детский сад, Олег.
Мужчина усиливает хватку, не больно, но ощутимо, и качает головой.
– Неправильный ответ, девочка.
Ей хочется спросить: "А есть правильный?",но Алёна отвлекается на то, как отчим наклоняется, сокращая расстояние, которого и так не хватает. Как он переводит глаза на её губы и раздвигает коленом ноги. Как они вдруг оказываются в шаге от очередного непоправимого и… Стук в дверь, от которого она испуганно подпрыгивает на месте.
56. Алёна
– Лёна-Лёна-Лёна!
– сбивчиво тараторит из коридора младший брат.
– Смотли, какая у меня бабощка! Мама говолит, што я буду самым класивым!
Отрадная поспешно изворачивается из мужских объятий и нажимает на ручку, открывая дверь. За ней, слава всем богам, лишь Егор, который расплывается в радостной улыбке, увидев любимую сестру и отца одновременно. С гордостью выпятив подбородок и уперев руки в бока, малыш демонстрирует галстук-бабочку ярко-синего оттенка, красиво сочетающегося с цветом его глаз.
– Клуто, плавда?
Ноги её всё-таки подводят и Алёна тяжело опускается на колени, стараясь игнорировать громко бьющееся сердце. Брат тут же обвивает своими пухлыми ручками её шею, доверчиво прижимается всем телом и от этого у неё внутри всё обрывается. Ведь если бы не он, то… То она бы лишилась последнего убежища - своей комнаты, в которой Олег её сейчас чуть не…
Девушка встряхивает головой, целует Егорика в румяные щёчки и легонько щекочет животик, отчего он заливается звонким смехом.
– Алёна, сколько можно говорить? Не щекоти его!
– обрывает их веселье мама, вышедшая из соседней комнаты с детским рюкзачком в руках.
Отрадная, не глядя на неё, кивает и заглядывает брату в лицо. Его голубые глаза лучатся чистым счастьем, которое может быть только в детстве, длинные ресницы, доставшиеся от отца, бросают тени на пухлые щёки, а губки сложены очаровательным бантиком. Черты Инны и Олега соединились в нём самым идеальным образом и, если взглянуть со стороны, то очень трудно понять, что он и она брат с сестрой, но Алёнка всё равно любит этого малыша безмерно. Больше себя, мамы, счастливых воспоминаний из детства. Больше жизни.