Омут
Шрифт:
Что ты делаешь, Отрадная?
ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!
Девушка нервно одёргивает рукава куртки, неосознанно пытаясь натянуть их как можно ниже. Наверное, со стороны она выглядит крайне странно, но ей на это плевать. Главное бы никто их не увидел. Главное бы по собственной глупости не вляпаться в ещё большие проблемы. Главное бы не…
– Алёна?
– зовёт её одногруппник.
– Садись в машину. Скоро начнётся первая пара.
– Я… Я хотела поехать на метро.
Глупо разговаривать
– Не выдумывай, Отрадная.
Он подходит к ней почти вплотную. Алёна чувствует это затылком, спиной и кончиками пальцев, на которых до сих пор осталось ощущение прикосновения к его плечам.
– Я здесь, - упрямо продолжает парень.
– Зачем на метро?
Затем, что там все чужие, незнакомые и к ней абсолютно равнодушные. Там девушка сможет слиться с толпой и представить, что она такая же как все. Обычная, ординарная, ничем не примечательная. Там Алёны Отрадной не станет и будет только безымянная частичка огромного потока людей.
– Пойдём, иначе можем опоздать.
Она собирается отказать, привести ещё какой-нибудь аргумент в свою пользу, но позади пищит домофон и девушка вздрагивает, напрягаясь всем телом, ожидая услышать и увидеть Олега, но мимо них проходит сосед, живущий на пару этажей ниже, и вздох облегчения с шумом вырывается из груди. В этот раз ей повезло, а на следующий удача может отвернуться, поэтому…
– Хорошо, - коротко кивает.
– Хорошо. Ты прав. Пойдём.
В салоне автомобиля сухо и пахнет его владельцем. Ремень безопасности скользит в подрагивающих пальцах, но Алёна не сдаётся. Делает вид, что очень занята, казалось бы, таким простым действием и смотрит куда угодно, но не на Авдеева.
– Твои вещи на заднем сидении, - подаёт голос он, вырулив из её двора на дорогу.
Девушка снова кивает, а потом спохватывается, забывает, что сама же старалась держать дистанцию, и разворачивается к нему всем телом, окунаясь в зелёную весну с головой.
– Как Алек? С ним всё хорошо?
Она действительно искренне беспокоится о едва знакомом ей подростке. В нём есть что-то, что Отрадная понимает. Что-то очень на неё похожее. Что-то болезненное, неправильное, сломанное.
– Алек дома. Отсыпается, - отвечает он коротко, не глядя на неё.
– Ты всё-таки не послушался меня и отругал его, да?
– догадывается девушка.
Кир молчит и это молчание служит ей ответом. Как и в случае с Лилей, его взаимоотношения с братом были не её делом. Алёна просто напросто не имеет никакого права в них влезать, но всё равно расстраивается. За мальчика, которому очевидно не хватает внимания близких. За Авдеева, который явно любит брата больше самого себя, но не хочет потакать ему во всём и немного перегибает палку в воспитании.
– Ты осуждаешь меня?
Парень бросает на неё короткий взгляд.
– Что?
– удивляется она и горько улыбается.
– Нет, конечно, не осуждаю. Я последний человек, который имеет право кого-либо осуждать, поверь мне.
Алёна скрывает перекошенную усмешку, отвернувшись к окну, за которым улицы пролетают размытым фоном, и неожиданно для себя понимает, что её не бьёт дрожь, как это частенько бывало, когда она ездит в машине с мамой или Олегом. Ей не хочется вжаться в кресло и закрыть глаза от страха. Ей почти спокойно. Почти не страшно. Почти… Безопасно?
Почему
Почему в последнее время тебя стало так много?
И почему в твоём присутствии я чувствую себя иначе?
58. Алёна
Когда они подъезжают к университету, то она с удивлением замечает как много на парковке и у входа в здание людей. Очень много. Студенты, обрадовавшись выглянувшему солнцу, стоят толпами то тут, то там, общаются и смеются. Беззаботные, перспективные, счастливые. Алёна по сравнению с ними чувствует себя молью. Тонкая, бледная, почти прозрачная, и единственный, кто придаёт ей чуть-чуть краски, это золотой мальчик, которого, судя по спокойному выражению лица, ничуть не волнует, что сейчас половина университета, включая преподавателей, увидят их вместе. Его - сына мэра и её - девчонку, открыто с ним конфликтующую.
Девушка беспокойно оглядывается, пытаясь найти возможность выйти из машины незамеченной, но Авдеев паркуется на своё признанное всеми место в самой гуще толпы и её шансы осуществить задуманное испаряются в считанные секунды.
– Кир, зачем ты…?
– начинает паниковать Алёна.
– Не нужно было! Я бы вышла там, на въезде, и…
– А зачем тебе выходить там?
– искренне недоумевает он.
– У нас первой парой лекция.
– Я помню. Просто если я выйду здесь, то все увидят, что мы приехали вместе!
Кир откидывается на спинку сидения и смотрит на неё, чуть приподняв бровь, а потом вдруг спрашивает:
– И что с этого?
– Как что? Мы же…
Она осекается под его взглядом, проглатывая неприятное и уже не соответствующее реальности “враги”, и понимает, что совершенно не знает, чем заменить это слово. Не знает, как обозначить статус человека, который в последнее время сделал ей столько добра. Если после того случая с падением и ночёвкой у него дома Отрадная ещё могла назвать его одногруппником и при этом не покривить душой, то сейчас… После всего того, что между ними произошло… Это слово совершенно ему не подходило. Единственное, что оставалось - это “друг”, но когда-то Авдеев называл им Ромку и в итоге их дружба ничем хорошим не кончилась.
– Кто мы друг другу, Алёна?
– вкрадчиво спрашивает парень, прищурившись.
И ей бы лучше отвернуться. Ей бы лучше прервать этот, неожиданно ставший серьёзным, разговор. Ей бы лучше вспомнить, что сейчас совершенно не то время и не то место для выяснения отношений и попробовать сменить тему, но вместо этого она лишь тихо произносит:
– Я не знаю.
Он на мгновение отворачивается, сжимая в ладони ключ с брелком от машины. В профиль золотой мальчик копия своего отца, которого девушка видела пару-тройку раз вживую и тысячу раз через СМИ. Авдеевы не вписывались в общепринятые стандарты красоты, но невидимая, ощущаемая лишь на каком-то подсознательном уровне аура силы, стойкости, власти придавала им ещё больше незаурядности, притягивала взгляды, порождала интерес и одновременно с этим осторожность. Словно стоит сказать одно неверное слово, совершить какой-то неправильный поступок и эта сила раздавит кого угодно без лишних сожалений. Алёна ощущала её и раньше, только не идентифицировала, а теперь зачем-то разобрала на составляющие.