Он, она и три кота
Шрифт:
Догадался, что дело пахнет керосином. Руки всегда должны быть чистыми, даже когда они грязные от копания в чужом белье.
Коты рядком уселись на диван, точно зрители сюрреалистического кино. Нет, трагикомедии. Да нет же, просто комедии — бытовой, дешевой.
— По какому поводу пьем?
Лешка не протянул руки к рюмке, просто уставился на водку взглядом. Пустым, уставшим. Тяжелый день? Или тяжелые думы?
— По печальному. Твоя дочь сказала, что нас ненавидит. Не хочет иметь с нами
Лешка перевел взгляд на меня и не изменился в лице.
— Это не новость, — выдал он еще более устало. — Что-то новенькое есть? Саша съехал? Сергей был послан лесом? Кот ее где собирается жить? С нами?
Мне захотелось выплеснуть водку ему в харю. Вот серьезно захотелось… Ему все пофиг? Так, что ли?
— Ты не понимаешь, что происходит? Вот совсем не понимаешь?
— Да я все понимаю уже не один год, — он выпрямился на стуле, на котором сначала развалился. — Не понимаю только, почему это для тебя стало такой новостью.
Да, для меня это новость. Печальная. И я сейчас разделяла желание Оливки сделать этому козлу больно. Он ведь больше меня видел дочь последнюю пятилетку, но ведь не сделал ничерта, чтобы с ней сблизиться!
— Да нет, это не все новости… — я сжала пальцы на столе, чтобы не схватить рюмку и не выпить для храбрости. — Она решила завести роман с моим бывшим любовником.
Леша уже сидел прямо, поэтому и не подался вперед: некуда, между нами стол и тишина. Звенящая, давящая, плющащая мозг тишина…
— А вот это действительно новость… — выдал он наконец тихо и остался сидеть.
Снова тишина. Зловещая. Хоть бы рюмку схватил и плеснул мне в лицо. Ну ведь так должны мужики реагировать на измену жен! Или рогами в потолок уперся, так что не сдвинуться с места…
— Бывшего? — то ли спросил, то ли просто повторил за мной Супрядкин.
— Ну да, бывшего…
— Интересные дела…
И интересный взгляд, которым он приклеил меня к месту. Снова тишина. Пугающая. Хоть бы поругался, что ли? Мат весь забыл? Ну не может такого быть!
— Ничего интересного, — стучала я по столу дрожащими, сцепленными в замок пальцами. — Ну, да, интересно… Я пыталась отговорить ее, но она упрямится… Он не может ей нравиться… — говорила я, хотя не верила собственным словами.
Савка ей понравился. Сумел, подлец, очаровать. Чем только непонятно. Губами?
— Старый слишком?
Боже, Леша, ну что за тон? Что за вопросы? Ты хоть бы позу сменил ради интереса!
— Нет, молодой… Ты с ним вчера выпил за знакомство за этим вот столом.
Лешку отшвырнуло к спинке стула, точно взрывной волной. И все равно не вскочил. Сидит. Глядит. Перепишите этот сценарий, пожалуйста! Или пустите уже финальные титры… Ну сколько можно?!
— Леша, она издевается надо мной,
— Нет, — только и ответил Супрядкин.
И я зажмурилась, как в кафе, только досчитать до десяти не сумела. Не дал. Закричал. Наконец-таки!
— Говори со мной нормально! Я вчера уже вашего бреда наслушался!
Сидит. Все еще сидит. Я тоже сижу.
— Я пытаюсь, Леша. Мне тяжело. Я… Я не хотела, чтобы ты знал… Я… я рассталась с ним до того, как ты решил вернуться. Это случайность… У меня крышу сорвало, но я… Я сказала ему, что не могу так дальше жить. Что у меня есть ты, а он должен найти себе девушку и оставить меня в покое. И он нашел. Теперь понимаешь?
— Нет, — и даже замотал головой для пущей убедительности.
— Он не хотел уходить. И он пытается отомстить. И она… Она ему подыграла, понимаешь? Она сказала, что так мне и надо. И тебе… Она нас ненавидит, понимаешь? До такой степени, что ей не противно!
— Нет, — все тем же тоном, точно заклинившая пластинка, повторил Лешка.
— Я тоже не понимаю… — прошептала я, упираясь подбородком в ставшую вдруг морщинистой шею.
— Чего тебе не хватало? — Вот он вопрос, мужской. Ему снова плевать на дочь. Может, Оливка права? — Секса?
Ответить — да, только масла в огонь подлить, а у меня нет под рукой огнетушителя.
— Отношений мне не хватало. Ухаживаний. Чтобы кому-нибудь приготовить завтрак… Поговорить…
— И о чем ты с ним говорила?
Голос опустился до баса, точно снова ломался. Нет, ломалось у него что-то в груди. Ребро? Из которого он слепил не ту женщину…
— Леша, не твое дело. Он в прошлом. В моем. Но в настоящем твоей дочери. И это имеет значение, а не то…
Я заставила себя поднять глаза: он буравил меня взглядом. Странным. Не злым, а таким же пустым, как и тот, что я недавно перехватила через порог когда-то нашей общей квартиры.
— Мы должны что-то с этим сделать.
— Мы? — он рассмеялся. Зло. — Я не имею к этому никакого отношения. Это ваш любовник, вы его и делите…
— Умываешь руки? — прорычала я.
— Я их помыл только что. И тебя после этого не трогал. Думаешь, все равно надо помыть? С хозяйственным мылом или с дегтярным?
Шутит. Оскорбляет. Ну что ж… Наверное, так и должно быть… Я разрешала ему изменять мне с Юлей, а он мне — нет. Конечно, если бы я спросила разрешения переспать с мальчиком, который ему в сыновья годится…
— Спроси у Юли, чем она тебя моет, когда ты возвращаешься от меня?
Глаза в глаза глаз не увидать, кто ж спорит: одни черные круги. Или уже радужные перед глазами… Ничего не вижу. Его уж точно. Сидит, не двигается — дает на себе сфокусироваться. Да я на нем всю жизнь фокусируюсь!