Он все еще двигает камни
Шрифт:
цельное молоко вредно для здоровья. С большой неохотой я перешел на
разбавленную версию. Но время от времени все-таки позволяю себе этот
священный экстаз — стакан холодного цельного молока и горячие липкие
шоколадные булочки.
За те долгие годы, что я являюсь тонким ценителем молочных продуктов, я
выучил один урок: хранение молока вне холодильника может дорого обойтись.
(Однажды я даже заплевал всю кухню чуть было не проглоченной кислятиной.) Сладкое молоко становится
Хороший характер «окисляется» по той же причине. Позвольте своему гневу
выходить наружу без всякой меры, и каким будет результат? Ожесточение и
озлобленность.
В десятой главе Евангелия от Луки пошагово описывается процесс
превращения сладкого в кислое. Это история Марфы. Щедрая душа, отдавшая себя
всю без остатка служению странноприимства и администрирования. Скорее
скромная, нем легкомысленная, более склонная к практике, чем к размышлениям.
Ее дом — это корабль, твердо идущий выбранным курсом, а она сама — бравый
кормовой капитан. Предложи ей на выбор книгу и веник. Она без сомнения выберет
второй вариант.
Мария, конечно же, выберет книгу. Мария — это сестра Марфы. Одни
родители, но совсем разные жизненные приоритеты. Марфе всегда есть чем
заняться. Марии — о чем подумать. Немытая посуда может и подождать. Пусть
Марфа отправляется на базар. Мария уж лучше пойдет в библиотеку.
Две сестры. Две разные личности. И пока они способны понимать друг друга, это незаменимая команда. Но когда одна обидится на другую, коса найдет на
камень.
Предположим, что мы тихонько пробрались на кухню к Марфе, и я покажу вам, что имею в виду. (Только предупреждаю сразу: молоко не трогать, оно уже начинает
скисать.)
Тссс, вот она. За столом. Та, которая в фартуке. Только посмотрите на нее за
работой! Я же говорил вам, что эта женщина знает свое дело. Как у нее это вообще
получается? Одной рукой помешивает суп, другой разбивает яйца. И ничего не
прольет. Уж она-то точно знает, что делает.
Должно быть, ждут толпу гостей. Целые горы еды. А в это время из соседней
комнаты раздается смех. Там кто-то просто хорошо проводит время.
Сто процентов это не Марфа. Достаточно взглянуть на ее хмурое, запачканное
мукой лицо.
— Тупая сестрица!
Что? Вы слышали, как она что-то пробубнила?
— Ох уж эта Мария! Я тут одна на кухне, а она там развлекается !
Хм… Кажется, жар здесь идет не только из печки.
— Никогда бы не пригласила этого Иисуса, если б знала, что Он приведет с
Собой целую армию. Жрут как лошади! А этот Петр еще и рыгает все время.
25
Ой, ребята, да она не на шутку разозлилась. Только посмотрите, какие свирепые
взгляды она бросает
смотрит на Марию. А та сидит на полу, слушает Иисуса.
— Милая моя сестренка, всегда готова что-нибудь послушать и никогда не хочет
поработать. Я бы тоже не возражала так посидеть, а занимаюсь только готовкой да
уборкой. Нет уж, хватит с меня!
Смотри, она идет в комнату. Что сейчас будет!
«Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить?
скажи ей, чтобы помогла мне» (Лк. 10:40).
В комнате внезапно воцаряется молчание. Мертвая тишина. Слышно только, как постукивают по каменному полу подошвы башмаков Марфы и свистит в руке ее
поварешка. Она угрожающе нависает над всей компанией. Мука на щеках, в глазах
— огонь.
Стоит обсудить выражение на лицах учеников. От столь яростного гнева их
физиономии виновато вытягиваются, а бедная Мария, вся красная от смущения, только вздыхает и словно вжимается в пол.
Но тут Иисус берет слово. Потому что только Он понимает суть вопроса.
Проблема не в том, что людей много. Проблема не в том, что Мария решила
послушать Господа. Проблема не в том, что Марфа взвалила на себя все хлопоты.
Проблема в сердце Марфы, сердце, полном забот.
«Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом» (Лк. 10:41).
Да будет она благословенна, Марфа! Она ведь хотела все сделать правильно.
Но неправильным оказалось ее сердце. Оно, как сказал Иисус, было отягощено
заботой и суетой. В итоге из радостного слуги Марфа превратилась в разъяренного
зверя. Она беспокоилась буквально обо всем: о приготовлении пищи, об угождении
гостям — слишком о многом.
Мне нравится, что написала о беспокойстве мой любимый теолог Эрма Бомбек: Я всегда беспокоюсь много и от души. И у меня это отлично получается. Я
волнуюсь, когда представляю незнакомых людей друг другу и когда еду с
пустыми руками к матери. Беспокоюсь, что возникнет дефицит подшипников; что в кухню через канализацию может забраться змея; что в полночь Земля
перестанет вращаться, зависнет часа на три и превратится в замерзшую
ледяную капсулу. Я беспокоюсь, что окажусь в книге рекордов Гиннесса в главе
«Беременность. Самая старая родившая женщина». Я беспокоюсь о том, что
думает моя собака, когда видит меня выходящей из душа. Беспокоюсь, что
кто-нибудь из моих дочерей выйдет замуж за эскимоса, и когда я уже не смогу
сама зарабатывать на жизнь, мне придется дрейфовать с ними на айсберге. Я
беспокоюсь, когда продавцы в магазине идут вместе со мной в примерочную; беспокоюсь, чтобы не оставить на одежде масляных пятен; беспокоюсь, что