Он звал волков
Шрифт:
– И куда же мне тогда смотреть? В ваши наглые глаза? – спросил Альваро, но на его лице появилась улыбка.
– Хотя бы.
Альваро плотнее закутался в видавший виды бордовый халат и сонно зевнул. Его черные вьющиеся волосы были спутаны, словно он только что выбрался из постели.
– Когда спать?
– Совсем скоро, – быстро ответил Матео.
– Ты таблетки принял?
– Так точно!
– Я не шучу. Принял?
Матео закивал.
– Да-да.
– Я проверю. Уроки сделали?
– Ага, – Рамон потянулся до хруста в костях.
– А математику?
– До единого примера.
– Buenos chicos 27 . Сейчас я иду в душ. Когда я пойду обратно, то хочу, чтобы вы уже спали. Идет?
Рамон и Матео
Многие дети растут избалованными, когда к ним так относятся, но только не сыновья Альваро. Пусть они и были не самыми примерными сыновьями, но меньше всего им хотелось расстраивать отца. Он относился к ним хорошо, уважал их личное пространство и считался с их мнением. Они старались платить ему той же монетой. Матео выключил свет и забрался под одеяло. Рамон еще немного побродил по комнате, спотыкаясь о разбросанные вещи и тихо чертыхаясь. Вскоре и он нырнул в свою постель.
27
Buenos chicos (исп.) – «хорошие мальчики».
– Сделаем большой шалаш, – тихо сказал он, – чтобы там можно было встать во весь рост.
– Да, мне нравится. А еще он должен быть крепким, чтобы стоял всю зиму и ничего с ним не делалось.
– Да-а, – зевнул Рамон. – Можно будет начать заниматься этим через пару месяцев. Пока что вокруг слишком много снега. Мы ничего не сможем сделать.
– Зато сейчас можно хотя бы выбрать место! – загорелся Матео. Спать ему совершенно расхотелось, весь сон ушел. Он завозился в кровати, подпер подбородок руками и уставился в темноту, пытаясь разглядеть очертания брата. – У отца полным-полно разных инструментов. Надо будет заглянуть в его мастерскую и посмотреть, что там есть.
– Завтра и посмотрим.
Матео был готов вскочить с постели в любую секунду и броситься к небольшой пристройке к дому, которая и носила гордое название «мастерская». Когда он заговорил вновь, то никто ему уже не ответил. Рамон крепко спал. Матео поджал под себя ноги и закрыл глаза, но сон все еще не шел. В голове было слишком много мыслей. Они проносились с такой скоростью, что Матео не успевал сконцентрироваться ни на одной из них. Им понадобится маленький холодильник, а где они его возьмут? Еще нудны подушки и одеяла – вдруг они захотят остаться в шалаше на ночь. А они непременно захотят. Фонарики тоже нужны. Или гирлянды? Или все вместе? Какой-нибудь проигрыватель, чтобы слушать музыку. А еще нужен тайник. Там Рамон будет прятать свои журналы, а ему самому пока прятать нечего, но и он что-нибудь придумает. Будет здорово. Это станет лишь их местом. Оно будет чем-то похоже на местные «мышиные норы», но об этом никому не будет известно.
Матео мечтательно улыбнулся, а потом тихо ойкнул. Что-то впилось ему в лопатку. Он нащупал рукой нечто крохотное и колючее. Это оказалась серьга Рамона, которую он снял и забыл убрать. Матео цокнул языком, потянулся к тумбочке и убрал серьгу в верхний ящик. Сначала он подумал о том, что отдаст ее брату утром, но потом ему в голову пришла другая идея. Ничего он отдавать не будет. Пусть серьга лежит себе у него в тумбочке. В следующий раз Рамону понадобятся целые сутки, чтобы ее найти.
ГЛАВА 4
ЗВЕРЬЕ, ЗВЕРИНЕЦ И ЗВЕРИНОЕ
март, 2019 год
«Наш старший сын Мартен поддерживал
нас с женой каждый день.
Он еще сам был ребенком, но ему удавалось
находить такие слова, которые мог
подобрать не каждый взрослый».
– из книги Йоргена Янссона «Мы спасены в надежде»
Фредерик Норберг был единственным человеком в Раттвике, который водил двухдверный автомобиль «вольво P1800». 28 Машина была абсолютным раритетом, и досталась ему от деда. Ежедневно, когда Фредерик садился за руль, его внимание сосредотачивалось
28
Volvo P1800 – редкий двухдверный универсальный автомобиль, выпускавшийся в Швеции с 1972 по 1973 годы.
29
Ноотропы – лекарственные средства, предназначенные для оказания специфического воздействия на высшие психические функции. Считается, что ноотропы способны стимулировать умственную деятельность, активизировать когнитивные функции, улучшать память и увеличивать способность к обучению.
30
IMCO – одна из старейших в мире компаний-производителей зажигалок (Австрия).
По наследству ему перешла тяга к юриспруденции – дед был прокурором, отец судьей – Фредерик стал адвокатом. В Раттвике громких дел почти не встречалось, поэтому Фредерику приходилось оспаривать налоги и штрафы, составлять претензии и давать консультации о вступлении в наследство. Но порой встречались такие дела, ради которых Фредерик поднимался с постели ранним утром в свой выходной и пропускал тренировку – пробежку вдоль леса под звуки метронома в наушниках. Такие дела, которые заставляли его садиться в машину на рассвете и ехать к северной части Раттвика.
Фредерик сбавил скорость неподалеку от Мышиных нор. В это время оттуда не доносилось ни звука. Никто не гоготал на всю округу, не надрывался от хриплого плача или грязной ругани. Все было спокойно, и это было на руку Фредерику Норбергу. Он заглушил двигатель, осмотрелся и заметил движение у двух высоких сосен. Фредерик выбрался из машины и зашагал по мерзлой траве навстречу женщине. Она не заметила его, поэтому вздрогнула, когда Фредерик подошел ближе.
– Я напугал вас?
Женщина попыталась улыбнуться.
– Немного. Я просто… задумалась.
Такая бледная, подумал Фредерик, окидывая собеседницу беглым взглядом. Она похожа на паутину, а не на человека.
– В таком случае приношу свои извинения. Сразу перейдем к делу?
Женщина нервно заправила за ухо прядь светлых волос. На ее щеках выступили розовые пятна.
– Конечно.
Фредерик видел, что ей холодно, но даже не подумал предложить переместиться в машину.
– Для всех моих клиентов действует единственное правило. Это предельная откровенность. Вы должны быть честны со мной. Справитесь?
Женщина кивнула.
– Хорошо.
– Ваш муж оказывает по отношению к вам насилие, так?
Фредерик всегда начинал с самого больного. Он не подступался на мягких лапах. Он нападал. Фредерик так хорошо преуспел в этом, что выражение «нападение – лучшая защита» в его случае нужно было воспринимать не то чтобы буквально, а в качестве единственно возможной модели поведения, учитывая, что защищаться ему не нужно было вовсе.
– Как я уже сказала по телефону…
– Да или нет?