Она читала по губам
Шрифт:
– Найдите мне, пожалуйста, пятерку, – вежливо попросила Адель дилера.
– Жди, – мрачно усмехнулся первый игрок.
– Она пьяная. Ей должно повезти, – продолжил развивать тему второй.
И как в воду глядел: явилась пятерка.
– Да тебе надо по-крупному играть! – восхитился второй – тот, что оптимист.
А пессимист взглянул на нее со столь неприкрытой завистью, что Адель едва не расхохоталась. Они что, действительно считают, будто ее жизнь удалась? Лишь потому, что за несколько
Залпом допила кампари.
Играть, несмотря на «сумасшедшее» везение, расхотелось.
– Куда ты? Тебе ж карта прет! – ахнул первый мужичок, едва она поднялась.
А второй мгновенно плюхнулся на ее кресло – столь поспешно, что едва с ног не сбил. Когда Адель оглянулась, чуть смущенно пояснил:
– Место счастливое…
«Жаль, я не могу забыться в игре – как они», – грустно подумала она.
Уйти из чужого, совсем непонятного ей мира? Но здесь хотя бы светло, музыка, люди, и бармен участливо крикнул от стойки:
– Еще кампари?
– Давайте. – Переместилась к бару, устроилась на высоком табурете, заплатила за новую выпивку почти весь свой выигрыш. На глаза навернулись слезы – от пустоты, бессмысленности, беспросветности существования. А ведь ночь только наступает, и ей придется возвращаться в пустую квартиру, где во всех комнатах на нее скорбно смотрит с портретов Гриша, и снова не с кем будет поговорить…
Не удержалась, всхлипнула.
И вдруг услышала участливый вопрос:
– Проиграла?
Голос был мужской, приятный.
Обернулась: на соседнем стуле у стойки дядечка примостился. Ярко-рыжий, красномордый, лапищи волосатые. Но при этом совсем не страшный. Скорее, плюшевого медведя ей напомнил, огромного и бестолкового – китайского производства.
Адель против воли улыбнулась.
Дядька в ответ вдруг нахмурился. Отчетливо, медленно повторил:
– Про-иг-рала?
«Ну, точно заводная игрушка!» – хихикнула про себя она.
И весело откликнулась:
– Да с чего вы взяли?
Увидела его озадаченное лицо – развеселилась еще больше. Да и местный кампари, похоже, был замешан на водке, настроение вдруг от полного отчаянья сменилось на дурашливое, беспечное. Захотелось выдать что-нибудь эдакое… И Адель патетически произнесла:
– Я, наоборот, теперь чрезвычайно, просто неприлично богата. В моих руках – все сокровища мира. Аж десять долларов.
Ожидала, что нелепый медведь хотя бы улыбнется в ответ – однако тот по-прежнему выглядел, будто с луны свалился и только осваивается на нашей планете.
– Эй, дядя! – глупо хмыкнула она. – Это я шучу так, шучу. Понимаете?
Бармен взглянул на нее с неодобрением.
А непонятливый
Поспешно сунулся в карман, вынул десять американских долларов, протянул ей, широко улыбнулся.
– Вы чего? – отстранилась Адель.
– Гы-гы, – прокомментировал бармен.
Незнакомец же, тщательно выговаривая слова, произнес:
– Я хочу… компенсировать ваши потери.
– Чудак ты на букву «м»! – закатил глаза парень за стойкой.
А до Адели только сейчас дошло: ну, конечно же! Плюшевый медведь – иностранец! И выглядит, и одет, и пахнет приятно, совсем не по-нашему! А из всей ее предыдущей тирады, видно, понял, что она десять долларов проиграла. Вот и решил порадовать.
Она мягко отстранила его руку с деньгами, произнесла раздельно и четко:
– Спасибо. Мне не надо.
Настаивать новый знакомый не стал. Вернул деньги в карман, предложил галантно:
– Тогда позволить мне… угостьить вас? Коктейль, пирожное, торт?
«На что ты мне сдался, страшилище рыжее?»
Она начала отрицательно качать головой, но иностранец оказался настырным:
– Я очень, очень хочу купить для вас… – Он запнулся, защелкал пальцами, беспомощно произнес: – Шварцвальд?
– «Черный лес», – снисходительно перевел бармен.
– Это фантастиш! – продолжал настаивать рыжеволосый.
К сладкому Адель относилась спокойно. А уж ресторанные – с избытком крема и часто несвежие – торты совсем не жаловала. Странно, что заграничный дядька говорит о казиношном, явно сомнительном кондитерском изделии с таким вожделением.
Уточнила у парня за стойкой:
– У вас правда «Черный лес» какой-то особенно вкусный?
– Я бы не сказал, – хмыкнул тот. Махнул на иностранного толстяка: – Да он и не ел. Смотрел только. У витрины с пирожными полчаса простоял.
Плюшевый дядька с беспомощным, как у всех, кто не понимает языка, лицом прислушивался к их разговору.
– Может, он на диете? – предположила Адель.
И шарахнулась – толстяк саданул ладонью по стойке. Радостно закивал:
– Да, да! Диет! Ничего не мочь сладкого. Но я любить… видеть… как другие едят.
И протянул ей волосатую лапу, представился:
– Фриц.
Адель снова еле удержалась от смеха. Мало, что толстый, не понимает по-русски, сидит на диете – он еще и Фриц! Настоящий комический персонаж. И ответить ему надо в том же духе.
– Ну, раз вы Фриц, я… я… – она задумалась, – меня зовут Розалия.
– Ладно гнать! – хмыкнул бармен.
Фриц же принял ее слова за чистую монету. Бережно пожал ее ладонь:
– Я очень есть счастлив, Розалия, познакомиться с вами. – И с надеждой прибавил: – А вы случайно не говорите по-немецки?