Она читала по губам
Шрифт:
Гриша – та еще язва был. Унижал, строил ее постоянно. Когда обижалась, усмехался: «Я тебя до своего уровня тяну. Сама потом спасибо скажешь».
Немец же – действительно плюшевый мишка. Пусть далеко не красавец – зато живет, кажется, не для себя – для нее. Всегда готов выслушать. Пожалеть. И в постели неплох. Слишком, правда, ласковый (Адели это не нравилось). Но удовольствие изо всех сил старался доставить. Почему бы с таким не встречаться? Просто, чтоб время провести?!
…Когда Фриц позвал
– Зачем?
– Что ты спросила? – нахмурился медвежонок (он активно – ради нее! – учил русский, но говорил пока далеко не свободно).
– Зачем замуж? – повторила она. – Разве нам с тобой просто любовниками быть плохо?
Уютно устроилась на его плече, заросшем рыжими волосами, промурлыкала:
– Я не гордая. Согласна быть российской женой. На время твоего контракта.
Но мужчины ведь существа-загадки. Чем больше Адель подчеркивала временную роль Фрица – тем сильнее тот хотел стать постоянным.
Завоевывал ее старомодно и тоже как-то игрушечно. Цветы постоянно, колечко подарил – антикварное, сказал, фамильная реликвия, от мамы досталось. Однажды – к ужасу соседей – пригласил под окна ее квартиры двух дурачков из филармонии, голосить серенады.
Адель ужасно на импровизированный концерт разозлилась. Зато тетя Нина (она продолжала помогать по хозяйству) была в восторге. И немца расхваливала на все лады. Со своей колокольни: мол, аккуратный, хозяйственный, цветы умеет выбирать – всегда стоят подолгу.
– Что я могу еще сделать, чтобы завоевать твое сердце? – приставал к Адели Фриц.
– Я просто больше не хочу выходить замуж. Ни за кого, – отвечала она.
Немец упрямо продолжал свои галантные экзерсисы. Однажды отстранил от готовки тетю Нину и соорудил очень приличный айсбан. Как в фильме «Красотка», вывез Адель на один день в Москву – на спектакль в Большом театре. Заказал портрет в технике пастозной живописи с одной из самых удачных ее фотографий. Постоянно звонил – домой, на работу – просто сказать, что он ее очень любит. Или спрашивал: надела ли она шарф, а то сегодня на улице очень холодно.
«Твой хомяк», – пренебрежительно звали ее к аппарату те из девиц-коллег, кто знал себе цену.
Однако дамочки постарше Аделиного поклонника обожали, говорили: «Рыцарь твой звонит».
И в конце концов она сдалась. Прежде чем ответить «да», цинично подумала: «Ничего ведь не теряю. Будем считать немчика следующей ступенькой. От Гриши – квартира с машиной достались. Фриц авось тоже чем-нибудь меня одарит».
Но решающим аргументом было, что лучше уж проводить вечера с обаятельным медвежонком, чем с безликим телевизором.
«Может, я действительно счастливый свой билет вытащила?» – лениво думала на Мальдивах Адель, валяясь на белоснежном песке собственного пляжа.
Отдых по высочайшим
Впрочем, когда завела за коктейлем на закате разговоры о фитнесе, Фриц сразу погрустнел, склонил голову, пообещал:
– Я, конечно, займусь спортом – если ты хочешь. Но Аполлоном, к сожалению, мне стать не суждено.
– Такой лентяй? – лукаво улыбнулась она.
– Ради тебя я готов тягать железо хоть по три часа в день, – серьезно ответил Фриц. – Но дело в том, что у меня с обменом веществ проблемы. Диабет. Инсулинозависимый.
– Да ладно! – опешила Адель.
Два месяца они с немцем постоянно общались, ночевали в одной постели, ездили в Москву, здесь, на Мальдивах, были уже неделю – и ни разу она не видела, чтоб он себе инъекции делал! И следов уколов не замечала.
– Супертонкие иглы нового поколения, – грустно усмехнулся ее teddy-bear. Добавил с легким укором в голосе: – Да ты ко мне особо и не присматривалась.
Это верно. Себя позволяла целовать всю, а его тело (густо поросшее рыжими волосами) эстетических восторгов у нее не вызывало. И уж тем более не приходило в голову нескладную фигуру немца изучать.
– Так вот почему ты сладкого не ешь! – растерянно пробормотала Адель.
Фриц действительно обожал смотреть, как любимая смакует чай с конфеткой или пирожным. Но сам всегда отказывался: «Нельзя. Я без того толстый». И ведь она думала: действительно немчура только о фигуре печется!
Медвежонок усмехнулся в ответ на ее сочувствующий взгляд, прихлопнул ладошку жены волосатой кистью, твердо молвил:
– Только, пожалуйста, не надо меня жалеть. Я вовсе не инвалид. Давно привык к своей… так скажем… особенности. А ты считай, что у меня просто вредная привычка. Допустим – что я курю. Должен обязательно получить свои шесть порций никотина в день. Подкожно.
– Чего раньше не сказал? – упрекнула она.
– Боялся, что испугаешься, – вздохнул медведь. – Ты ж и без того за меня замуж не рвалась.
– За кого ты меня принимаешь? – пожала плечами Адель.
– Одна немецкая девушка мне посоветовала – когда узнала – найти себе «такую же больную», – вздохнул Фриц.
– Просто сволочь твоя девушка была! – горячо воскликнула Адель.
Про себя, впрочем, подумала: «М-дя. Что-то не везет мне с мужьями. Первый тиран оказался. Второй – мало что не красавец и мямля – еще и диабетик».
Да и миллионером ее избранник, к сожалению, не был. На обратном пути с райских Мальдив, когда она нежно поцеловала его и поблагодарила за прекрасный медовый месяц, гордо доложил: