Она любит плохих парней

Хилл Алекс

— Садитесь, Карпова, — тихо усмехается он, — вам зачет.

«Только если тебе на лицо, милый», — горячо шепчет пришедший в себя внутренний редактор.

Тепло приливает к щекам, съедаю еще пару ломтиков картошки и допиваю воду, чтобы взять небольшой таймаут. Интересно, если мой вымышленный друг — извращенец, то и я тоже?

— Добавки? — спрашивает Дарий.

— Нет. — Отодвигаю тарелку. — Большое тебе спасибо за ужин, в следующий раз угощаю я. Чего бы ты хотел?

— Чтобы ты перестала притворяться, —

серьезно заявляет он.

Коротко вздрагиваю, как от удара, и едва ли не роняю маску беззаботности. Медленно поднимаю взгляд, Дарий смотрит на мою шею. Прикрываю ее ладонью, вновь насильно растягивая губы:

— Это просто аллергия на реальную жизнь. Пройдет, не переживай.

— Катя, почему ты пришла ко мне?

— Как это почему? — Выдавливаю напряженный смешок, стараясь сохранить теплый градус беседы. — Твоей картошкой весь подъезд пропах, а я была голодна.

— И все? 

— Ну-у-у… — Отворачиваюсь, судорожно подбирая слова. — Потому что ты… мой друг?

— Я не твой друг, — отрезает Дарий.

— Мой добрый и милый сосед? — С крошечной надеждой на успех предлагаю еще один вариант. 

— Это все очень здорово, — вздыхает он, — а теперь давай правду.

«Раунд третий! Файт!» — объявляет внутренний редактор.

— Да пожалуйста! У меня вообще сегодня день откровений. Дар, я пришла к тебе, потому что не хотела оставаться одна. Если бы я позвонила друзьям и они увидели меня в таком состоянии, то… — Замолкаю, ощущая, как нижняя челюсть начинает подрагивать, и встряхиваю волосами, чтобы избавиться от подступающей паники. — Они бы сильно расстроились. Могли наделать глупостей, влезть в разборки.

— А я… 

— А ты социопат. Я гуглила, у вас нет жалости или сочувствия, поэтому мы просто можем провести спокойный вечер без драм и истерик.

— Хм-м-м… — задумчиво тянет Дарий, обхватив пальцами подбородок. — А гугл не подсказал тебе, что социопат может убить человека, если видит в этом личную выгоду и найдет какой-то другой смысл? Например, месть за красивую девочку-соседку.

— Он уже свое получил, и я победила, — заявляю почти с гордостью.

Прямой и непоколебимый взгляд Дария крепко держит мое внимание. По обыкновению дыхание тяжелеет, а сердце стучит чуть быстрее. 

«Ты только глянь какой! Я же говорил, он то, что нам нужно!» — восхищенно выпаливает внутренний редактор.

«То что нужно, чтобы вконец свести нас с ума?!» — отвечаю я.

— Катюш, я в тебе и не сомневаюсь, но это ничего не меняет.

— Ты ведь шутишь?

— Нет. — Тон смягчается, но это делает Дария еще больше похожим на безумца. — Одна из характеристик этого расстройства — импульсивность и неконтролируемые вспышки гнева.

— Но ты спокоен, — с нажимом говорю я.

Он склоняет голову, линия его челюсти приобретает заостренные черты:

— И какой из этого

можно сделать вывод?

— Терапия помогает?

— Диссоциальное расстройство неизлечимо. Еще варианты?

— Тогда я… не знаю.

— Я не социопат.

Мысли путаются. Не понимаю, куда он клонит.

— Но ты сказал…

— Нет, не говорил, — перебивает он. 

— Нет, сказал! — повторяю настойчиво. — Я хорошо помню, тогда в ресторане...

— Я сказал, что этот диагноз ставит моя двоюродная сестра, но не говорил, что он подтвержден.

Прижимаю пальцы к гудящим вискам и опускаю голову:

— Ты меня в конец запутал. Насколько ты псих?

— Не больше, чем ты.

— Серьезно? — усмехаюсь я. — Тогда у меня для тебя плохие новости.

— Я так не думаю.

Ну все, сдаюсь. Хочет правду? Пусть получает!

— Дар, я поставила точку, и не хочу больше это мусолить, — тараторю, едва задумываясь о том, что несу. — Не хочу говорить об этом. Вспоминать. Думать не хочу! Все закончилось. Я все закончила. Цена была не такой уж и высокой.

— Я тебя понял, но и ты должна кое-что понять.

— И что же? — с опаской спрашиваю я.

Дарий поднимается и обходит стол, останавливаясь рядом со мной. Убирает волосы с моей шеи и невесомо проводит пальцами по коже. Слезы срываются с ресниц, и я закрываю глаза, чтобы хоть как-то их удержать. 

— Я сама виновата, — Пропитанный сожалением и болью шепот слетает с губ. — Я это заслужила.

— Чушь. — В его голосе звенит контроль, но за ним слышатся громовые залпы беснующихся эмоций.

 — Пожалуйста, — тихо всхлипываю я, — не нужно ничего делать. Я тебя очень прошу, это ничего не изменит. Наоборот, может только добавить проблем.

— Катюш, я тебя услышал. — Он опускает ладонь на мою макушку. — Я к нему не подойду.

Бессилие размягчает мышцы, стараюсь держаться, но больше не могу. Заваливаюсь вбок в поисках опоры и поддержки, и Дарий с готовностью ловит меня, крепко прижимает к себе. Обнимаю его, мокрая щека касается мягкой ткани футболки. Прислушиваюсь к быстрому стуку сердца под ухом, и воображаю, что сейчас, пусть ненадолго, но оно бьется только для меня. Одергиваю сама себя, поймав в очередном полете мечтательности, и пытаюсь отстраниться, отрывисто оправдываясь:

— Прости, что заявилась. Я просто… просто не хотела быть сегодня одна. Мне уже лучше. Честно. Сейчас вымою за собой посуду и пойду домой.

— У меня есть посудомоечная машина, — отвечает Дарий ласково и обнимает меня крепче. 

— Тогда…

— Тише, все хорошо, — говорит он приглушенно, и даже без гипнотического взгляда заклинание действует обезоруживающе быстро. 

Сопротивление исчезает из тела, из мыслей, из души. Одной рукой Дарий перебирает мои волосы, второй нежно поглаживает спину.