Она под запретом
Шрифт:
Зажмурившись, я сосредотачиваюсь на вспышках ощущений: на том, как тело пропитывается запахом его кожи, как сладко жжёт соски от трения об его грудь, как рука Арсения путается в моих волосах. Он больше не гладит мой затылок, а с силой сжимает, словно хочет сломать, подчинить. Эта грубость отдаётся влажными спазмами в промежности. Ровно то же я чувствовала тогда в спальне: его животная необузданность и жёсткость находят отклик в моём теле, делают его пределом моих желаний. Наверное, это и называется похоть. Без его привычной холодности в Арсении так много всего первобытного, опасного и притягательного. Он бы запросто
Полоски моего белья соскальзывают к щиколоткам и падают на пол, лишая меня предпоследней преграды. Последняя — это полотенце на бёдрах Арсения. Я не вижу, а чувствую, как он выдвигает ящик комода, слышу, как шарит внутри него рукой. Значит, всё-таки здесь.
Его бёдра влажные и твёрдые как камень — полотенце тоже упало на пол. Шелест фольги заставляет меня опустить глаза: в руке Арсения зажат белёсый кружок, о котором я, впрочем, моментально забываю, потому что впервые имею возможность разглядеть его член. Член, который я однажды уже трогала. Он длинный, прямой, немного темнее, чем его кожа. Напряжённый настолько, что видны набухшие вены. Большая головка, покрытая чем-то блестящим. Все это делают. Мне не нужно бояться.
— Хочешь помочь? — голос Арсения звучит неузнаваемо: он неровный и осипший почти до шёпота. — У тебя есть ещё пара секунд, чтобы сбежать.
Я мотаю головой и сильнее вдавливаю пальцы в его плечи. Это ведь просто член, а не орудие убийства. Все это делают.
Арсений быстро раскатывает презерватив по своей длине, и в этот момент я понимаю, что сама о защите даже не подумала. Луиза права: её брат ответственный.
Поднимаю глаза и натыкаюсь на его взгляд. Синие глаза потемнели и мерцают, они за мной наблюдают. Мне не нравится, как Арсений на меня смотрит — словно пытается прочесть мои мысли, поэтому я тяну его шею к себе и обхватываю его губы своими.
— Я не передумаю.
— Потому что ты дура, — хрипло и будто раздражённо роняет он и отрывает меня от комода.
Этот момент врезается мне в память застывшим кадром фотоплёнки. Мы оба голые, моё тело плотно прижато к Арсению, его ладони держат меня под ягодицы, мои ноги обвивают его бёдра. Совсем как в кино.
Я целую его глубже и почему-то начинаю дрожать. Затылок и спина падают на прохладное одеяло, глаза машинально распахиваются. Арсений надо мной, его живот прижат к моему, а между ног упирается латексная головка.
— Не трясись.
Всхлипнув, я выгибаюсь дугой, потому что его член проталкивается в меня. Застыв, я быстро и часто дышу. В промежности горячо и очень влажно, низ живота сводит от возбуждения. Совсем не больно, напротив, очень хорошо. Настолько, что я смогу кончить.
Я нахожу глаза Арсения, чтобы он увидел мою благодарность, но быстро жмурюсь. Он выходит из меня, вдавливает головку в клитор, несколько раз проводит по нему, и коротким движением входит снова.
Его зрачки расширены, взгляд скользит по моему лицу, на лбу и висках поблёскивают жемчужины пота. Сдерживается? Я не знаю. Я ведь ни о чём не просила.
Арсений повторяет это движение ещё несколько раз, заставляя меня стонать и кусать губы, и затем отстраняется. Тяжело дыша, я смотрю, как он обхватывает член рукой и несколько раз проводит по нему, распределяя что-то скользкое и блестящее. Секундой позже я понимаю, что это
Я лихорадочно мечусь взглядом по его лицу. Это было не всё? То есть это ещё не оно?
Долго думать не получается, потому что головка вновь проникает между моих половых губ, и от горячего спазма в животе пальцы на ногах поджимаются. Я тянусь к Арсению для поцелуя, но в этот момент его ладонь накрывает мой рот и с силой сдавливает. Внутренности обжигает яркая вспышка боли, и мой громкий вскрик глохнет в его руке. На глаза наворачиваются слёзы, лицо Арсения мутнеет и расплывается.
— Теперь всё, — доносится его приглушённый голос.
Внизу живота что-то дёргает и ноет, сердце оглушительно колотится. Теперь всё. Значит, это случилось сейчас?
Мне требуется не меньше десяти секунд, чтобы вновь прийти в себя. Я расслабляю пальцы, вонзившиеся в плечи Арсения, моргаю и нахожу его глаза. Охаю, потому что ощущаю новый болезненный толчок внутри себя.
— Ты же не думаешь, что я собираюсь останавливаться.
С каждым новым проникновением глаза широко распахиваются, а из лёгких выходит полувскрик-полустон. Мне туго, болезненно, тесно, странно, горячо и будто натирает. Теперь я чувствую Арсения целиком: как его член расширяет меня изнутри, подстраивая под себя.
Моё тело покрыто потом, ногти неконтролируемо раздирают ему плечи, от трения щетины грудь и руки покрываются мурашками. Я чувствую на коже влажное скольжение его языка, собирающее слёзы с моих щёк, охаю, мычу, задыхаюсь. Так много всего происходит с моим телом, что я не успеваю разобраться в ощущениях. Обезумев, я повторяю его имя, которое само вырывается из моей груди. Именно сейчас ко мне приходит понимание, каково это — когда тобой обладают. Когда мужское тело толчками двигается внутри тебя, рождая дрожь и головокружение, и когда он касается тебя так, будто ты самая желанная еда, тогда как на земле царит голод.
Глава 30
— Тебе нужно в душ, — неровный голос Арсения отдаётся вибрацией в моём виске, влажная щетина покалывает щёку. Он до сих пор на мне.
Я киваю, но не шевелюсь, потому что не могу оторвать взгляд от яркой точки потолочного светильника. Руки по-прежнему намертво сжимают его шею, сердце колотится как сумасшедшее, кожа мокрая и горячая, словно я побывала в сауне. Я это сделала. Лишилась девственности. С Арсением.
Арсений приподнимается на локтях, отчего грудь и живот моментально обдаёт прохладой. Его взгляд, всё ещё мерцающий и потемневший, быстро обводит моё лицо. Я пытаюсь улыбнуться, показать, что со мной всё в порядке, но получается плохо. Эмоции неожиданно подступают к глазам, и их начинает покалывать. Не потому, что мне грустно или я сожалею о сделанном — сама не знаю, почему. Тоже, наверное, гормоны.
Ноющая боль между ног усиливается, но потом вдруг ослабевает: Арсений выходит из меня. Я опускаю взгляд и смотрю на член, обтянутый латексом. На нём моя кровь.
— Тебе нужно в душ, — повторяет он, стягивая презерватив. И потом вдруг нелогично добавляет: — Полежи пока.
Арсений встаёт, и теперь у меня есть возможность свести колени. У него красивые ягодицы, высокие и мускулистые, мышцы под ними перекатываются от каждого его шага. Верх загорелой спины сплошь покрыт глубокими царапинами. Моими. Раздаётся хлопок двери — он скрывается в душевой.