Она под запретом
Шрифт:
Лучше бы Арсений и вовсе не давал о себе знать, потому что за обедом я едва чувствую вкус своего любимого супа из морепродуктов. Глаза то и дело косятся в телефон, а мозг настойчиво пробуривает мысль: может быть, я совершила ошибку, что не взяла трубку?
Когда Арсений всё-таки звонит мне во второй раз, я не выдерживаю. Вскочив, говорю Кате, что отойду поговорить, и выбегаю из ресторана.
— Слушаю, — этот ничего не выражающий тон я мысленно репетировала по дороге на работу.
Жду, что Арсений спросит, почему я не взяла трубку в первый раз, и желательно,
— Как дела? На обед уже сходила?
И вот снова: никакой конкретики. Теперь я буду задаваться вопросом, для чего он это спросил. Чтобы пригласить меня пообедать с ним, или это был праздный интерес?
— У меня всё хорошо. Да, я пообедала.
— Ясно. Тогда в офис закажу. Вечером какие планы?
Я чувствую торжество, сплетённое с отголосками сожаления. Торжество — потому что мне, наконец, представился шанс ему отказать, а сожаление — от внезапного понимания, что я бы хотела увидеться. Просто своим отношением Арсений вынудил меня поступать иначе.
— После работы я иду в бар с друзьями, — чеканю я.
Сердце волнительно колотится. Какой будет его реакция? Ему неприятно? Он обидится?
— С какими друзьями? — обиды и раздражения не слышно, но слышна его обычная требовательность. Арсений привык так разговаривать. Будто на всё имеет право.
— С Катей. Это подруга с работы, — осознав, что под определение «друзья» одна Катя не слишком подходит, я спешно добавляю: — Но может быть, к нам ещё кто-то присоединится.
— Понял, — невозмутимо заключает Арсений. — Тогда хорошо вам сходить.
Я выдавливаю из себя «Пока» и вешаю трубку. Настроение стремительно катится под ноги, и у меня совершенно нет этому объяснения. Я ведь сделала то, что планировала: отказала Арсению. Многие ли в его окружении могут таким похвастать? Вряд ли. Но чувства радости нет и близко, наверное, потому что он снова повёл себя так, будто ему всё равно. «Отказала эта, согласится другая», — так он, скорее всего, думает. Арсений никогда не страдал от недостатка внимания со стороны девушек.
Я плетусь обратно в ресторан, полная злости на себя. Сама его продинамила и теперь сама же страдаю. Да что со мной не так? Я вообще когда-нибудь буду счастлива? Моя жизнь — это сплошной марафон эмоциональных взлётов и падений, и я так от этого устала. Хочется спокойствия и гармонии с собой.
Закончив обед, я возвращаюсь в свой кабинет, где пытаюсь сосредоточиться на текущих делах и попутно успокаиваю себя мыслью о предстоящем вечере в весёлой компании. Однако, судьба и здесь решила как следует надо мной поиздеваться. За десять минут до окончания рабочего дня Катя набирает мне по внутреннему и сообщает, что её родная сестра попала в больницу с приступом аппендицита, и ей срочно нужно туда ехать.
Мне хочется плакать. Нет, мне безумно жаль её сестру, и я, конечно, не имею права злиться на Катю, но… Почему так? Единственным моим спасением от дурных мыслей были наши посиделки, но я снова оказалась предоставленной
Я даже думаю пойти в бар одна, но, представив себя за столиком с бокалом вина и сырной тарелкой, решаю вернуться домой. Дорогой набираю Радмиле, надеясь, что она сможет провести этот ужасный вечер со мной, но она, оказывается, у родителей в Подмосковье. Звоню Луизе. Она тоже не скучает: пьёт вино в гостях у Ралины.
— Что-то у тебя голос грустный. Если нечем заняться, хватай такси и приезжай к нам. Спальных мест полно. Только тебе нужно будет выехать пораньше, а то на Можайке пробки утром собираются.
Я мешкаю с ответом. Болтовня и смех сестры наверняка помогли бы мне отвлечься. Но потом я понимаю, что мой приезд будет выглядеть жалко. Им и без меня там весело, а иначе Луиза бы меня заранее пригласила.
— Спасибо, но я, наверное, пас. Утром и правда большие пробки.
Сестра ни на чём не настаивает, и от этого мне становится ещё хуже. Когда я захожу в пустую квартиру, из глаз вовсю текут слёзы. Я безуспешно утешаю себя тем, что сегодня просто не мой день, и, не раздеваясь, падаю на кровать.
Арсению, конечно, и в голову не приходит мне написать или позвонить. Какие же мы с ним разные! Потому что моя рука то и дело тянется набрать его номер. Но сделать это — означает в очередной раз нарушить собственное слово и проявить слабость. А я не хочу.
Представляю Радмилу, сидящую за столом вместе со своими мамой и папой, и мои тихие слёзы переходят в самые настоящие рыдания. Даже если весь мир на тебя ополчился, ты можешь найти прибежище под крышей родительского дома. А у меня такого нет.
Слёзы продолжают течь на подушку до тех пор, пока она не становится влажной. Настенные часы показывают половину девятого. Вытерев щёки, я снимаю блокировку на телефоне и начинаю бесцельно проматывать ленту сообщений. Радмила, Луиза, Хельга, Татьяна, управляющий отелем Костя… Данил. На его имени палец застывает.
Я разворачиваю окно и перечитываю нашу незамысловатую переписку:
«Снова свой любимый сериал смотришь?»
«Как дела?»
«Как нога? Стало лучше?»
Я вглядываюсь в мелкие буквы и представляю, как в этот момент звучит его голос: мягко, заботливо. Данил ведь сказал, что я могу звонить ему и днём, и ночью? Сестра находится за городом, а значит, я не отвлеку их от совместных планов. Да и время ещё не позднее. Это просто дружеский звонок, чтобы напомнить себе о существовании людей, которым я небезразлична.
Данил берёт трубку со второго гудка, не дав мне возможности передумать и сбросить вызов. Я чувствую укол вины и успокаиваю себя. Мой звонок ведь не означает, что я хочу влезть между ним и Луизой. Мне просто нужно с кем-нибудь поговорить.