Она пришла с Земли. Клиентка

Гаудеамус

Итак, будем веселиться,

Пока мы молоды!

После весёлой молодости,

После горестной старости

Нас возьмет земля.

Где те, кто до нас

Жили на земле?

Идите на Небо,

Перейдите в Ад,

Где они уже были!

Наша жизнь коротка,

Конец ее близок;

Смерть приходит быстро,

Уносит нас безжалостно,

Никому не будет пощады!

Да здравствует Академия!

Да здравствуют профессора!

Да

здравствуют все члены её!

Да здравствует каждый член!

Пусть вечно они процветают!

Да здравствуют все девушки,

Стройные, изящные!

Да здравствуют и женщины,

Нежные, любящие,

Добрые, трудолюбивые!

Да здравствует наша страна,

И тот, кто им правит!

Да здравствует наш город,

Милость меценатов,

Которые нам покровительствуют!

Да погибнет тоска,

Да погибнут печали!

Да погибнет Дьявол,

И все враги студентов,

И смеющиеся! (над ними).

Отец взирал с барельефа холодно и отчужденно. Напрасно Маркус искал в его глазах огонь жизни и привычную смешинку — каменное лицо навсегда застыло в маске высокомерного патриция.

Лицо незнакомца.

Лицо того, против чьих правил и шёл отец.

— Что они с тобой сделали?

Мраморные стены родового склепа отразили прерывистый шепот, на мгновенье усилили его, и опять все стихло. Сотни высеченных в полный рост ван Саторов, за каждым из которых скрывалась ниша с телом умершего, молча слушали своего потомка.

Маркус до боли сжал кулаки.

— Я отомщу мерзавцам, убившим тебя. Они за всё поплатятся. Вот увидишь…

С погодой творилось неладное.

Из Города Мертвых Маркус перешел в столицу, но в первую секунду подумал, что ошибся порталом и попал в Торвус, на самый север Республики. Однако присущая столице суета и большой портальный круг в центре площади убедили, что никакой ошибки — это Сивилия. Только морозило совсем не по-столичному.

В той же Альтии уже начал оседать снег, днем капало с крыш, и сквозь купол над академией ощутимо припекало, а тут… Пар клубами валил от лошадей, вырывался изо ртов, мороз щипал за щеки, склеивал ресницы и ноздри и ледяным обручем обхватывал непокрытую голову.

Накинув капюшон и спрятав руки в теплых карманах плаща, Маркус направился к стоянке извозчиков — хотелось побыстрее известить мать о своем решении остаться в Альтии и покинуть столицу.

Уже на краю площади он вдруг остановился и обернулся. Единственный раз, когда был здесь после казни, он почти бежал, не глядя по сторонам, — боялся увидеть место, где стоял помост. До тошноты, до темноты в глазах боялся. Не хотел верить. Но теперь всё изменилось.

Маркус с ненавистью посмотрел на здание Совета магов. Эти девять паразитов, скрывающих под белоснежными мантиями свои гнилые душонки, получат сполна!

— Хэй! Хэй!

Крик извозчика выдернул в реальность. Маркус отшатнулся, и мимо, обдав ветром и ледяной крошкой, промчались сани. Судя по гербам, из

Сивильской академии. Остановились неподалеку, и несколько студентов, смеясь и весело болтая, выскочили на промерзшую мостовую.

Взглянув на них, Маркус замер на полушаге. Стэфанс, Вэлтен и Хэдес, Бездна их забери!

Те, кого он знал с детства, чья поддержка казалась безоговорочной, кому доверял, как себе.

И те, кто, подобно остальным, говорили, что Луций ван Сатор заслуживает смерти…

После гонок на аэрах раскрасневшиеся от мороза, движения и сытной еды студенты шумной толпой вваливаются в мужской корпус. Маркус хохочет над туповатой, но смешной шуткой Вэлтена и вдруг встречает странный взгляд Рона: немного испуганный, немного возбужденный… И жадно устремленный именно на него, Маркуса.

Рон говорит:

— Маркус, твоего отца арестовал Магический Надзор. Похоже, дэр Луций пытался открыть новый портал.

В повисшей тишине Маркус различает лишь стук своего сердца. Тяжелый, оглушающий… А через пару секунд возвращаются звуки. Сначала шепот, потом недоумевающие голоса, потом негодующие. И все, кто только что перебрасывался с Маркусом дружескими подколками, с кем он ел мясо с одной жаровни, с кем рядом взлетал над снежной целиной, — все — даже друзья! — отшатываются от него. Словно он прокаженный. Словно преступник…

— Уже доказано, что дэр Луций не единожды нарушал закон о порталах, — Стэфанс смотрит презрительно. — Не верю, что ты не знал! Ты же был близок с отцом! Так почему не сообщил в Надзор? Никакие кровные узы не оправдывают укрывательство человека, приносящего вред Республике.

— Пошли вон! — с еле сдерживаемой яростью бросает Маркус.

Стэфанс зло вздергивает верхнюю губу, Хэдес ухмыляется с затаенным злорадством, а Вэлтен выдвигает челюсть и осуждающе хмурится.

Маркус отвечает им мрачным, ненавидящим взглядом. И они уходят.

Сжимая кулаки в бессильной, выжигающей душу ярости, он отворачивается к окну. Глаза слезятся. Но это всё холодный зимний свет. Он слишком мучительно, слишком беспощадно пронизывает веки, воспаленные от бессонных ночей.

Хочется кричать, что отец старался ради всех, ради целого мира! Вот только за месяц, прошедший с ареста отца, Маркус понял, как бесполезны его уверения, — все вокруг оглохли, ослепли и превратились в кровожадных чудовищ.

Все жаждут казни.

Маркуса тоже заметили.

— Кого я вижу! — светлые брови Стэфанса удивленно взлетели. — Сам лэр Маркус ван Сатор! Что же так внезапно ты нас покинул? Даже не попрощался со старыми друзьями.